На этой лекции мы рассмотрим явление, которое давно получило в литературе название “моральный риск” или “моральная угроза” (“moral hazard”). Конечно, не все случаи постконтрактного оппортунизма сводятся к моральному риску, однако он охватывает ~ 90 % этих явлений, и литература, посвященная постконтрактному оппортунизму, так или иначе дублирует литературу, посвященную моральному риску, моральной угрозе. Кроме того, мы рассмотрим ряд случаев оппортунизма, не сводящихся к моральной угрозе, – т.н. “fraud”, что означает “прямое злонамеренное пренебрежение своими обязательствами”. Например, это поведение банкира, дающего крайне выгодную ссуду своей сестре. Но даже fraud связано до некоторой степени с проблемой моральной угрозы, ибо представляет собой запредельную моральную угрозу.
Предположим, что все предконтрактные проблемы (см. Лекцию 6) урегулированы, контракт заключен, и стороны приступили к его исполнению. Однако исполнение заключенного контракта осложняется двумя причинами.
Во-первых, это неполнота контракта, которая является закономерным следствием ограниченной рациональности участников контракта, а также недостаточности или сильной асимметричности информации, которой они обладают. Неполнота контракта ведет к тому, что обязательства сторон описываются формально, не полностью. Например, с Петровым заключен контракт о покраске дома в красный цвет. Он контракт выполнил, но покрасил его плохо, так как не положил слой грунтовки. Когда же его начинают в этом упрекать, он возражает: “А где в контракте написано, что я его должен грунтовать”?
Ситуация с несовершенством контракта, с неполнотой контракта вполне естественна. Мы никогда ее не избежим, потому что живем в мире несовершенной, неполной информации. Проблема неполноты контракта отражает ситуацию достижения сторонами некоторого равновесия своих затрат на заключение контракта и тех ценностей, которые они рассчитывают получить в результате его исполнения. Формулируя условия контракта, стороны в какой-то момент останавливаются. Т.е. контракт в любом случае не полон. Тем самым в нем создается пространство для оппортунистического поведения участников контракта по отношению друг к другу. И при прочих равных условиях участники контракта, заключив его (будь то трудовой контракт или контракт на поставку самолета), попытаются минимизировать свои затраты уже в постконтрактный период.
Поскольку все случаи в контракте описать невозможно, исполнитель контракта сначала предъявляет на переговорах с заказчиком свою основную позицию и защищает ее. При этом у него есть и резервная позиция (т.е. столько он может уступить в цене). Но это не все. Заказчик хочет получить от него некую услугу. Исполнитель прописал ее определенным образом, на что заказчик согласился. Следовательно, у исполнителя осталось формальное описание этой услуги или формальное описание его поведения (как он должен выполнять свои обязательства). И в том, каким именно образом исполнитель контракта начинает выполнять эти формальные обязательства, и кроется моральная угроза.
Например, исполнитель понимает, что заказчику нужно покрасить дом так, чтобы с него не сходила краска, чтобы он выглядел красиво. Однако в контракте у него лишь записано, что он должен покрасить дом в красный цвет. И если у него нет стимулов вести себя честно (если ему не дорого его доброе имя, если он находится в этом городе временно и не собирается предлагать здесь свои услуги еще кому-либо в будущем), то возникает классическая ситуация моральной угрозы. Тогда исполнитель будет четко выполнять то, что записано
в контракте, и покрасит дом один раз в красный цвет.Другой пример. В контракте заводского рабочего четко зафиксировано, что он должен приходить на работу в 9.00 и уходить в 18.00. Зачастую такой рабочий старается прийти на работу вовремя, часто бежит к проходной, чтобы отметить свой приход не позднее 9.00, но когда он уже попал на территорию завода, больше его ничего не волнует, остальное ему безразлично.
Это обычное поведение людей, которые минимизируют свои затраты в постконтрактный период. С таким поведением регулярно сталкиваются и партнеры в торговых сделках, и организации. Это и есть моральная угроза. Главное, что формально контракт исполняется, придраться не к чему. Ни один суд не удовлетворит ваш иск к партнеру, ибо тот исполнил свой контракт целиком. Виноваты вы, так как не прописали контракт до конца. Однако контракт до конца прописать нельзя, и в этом глобальная проблема институциональной экономики применительно к контрактам.
Во-вторых, это ограниченность возможностей мониторинга - причина более стандартная, связанная с той же ограниченной рациональностью и неполнотой информации, но еще и с затратностью мониторинговой информации.
При неадекватном оппортунистическом поведении вашего партнера, который прямо попирает условия контракта, у вас не всегда есть возможности для мониторинга. Например, в контракте записано, что сотрудник должен на работе работать. Прямое его отлынивание от работы карается, согласно контракту, увольнением или штрафом. Но у него есть возможность в какой-то момент ускользнуть
от мониторинга (от наблюдения). Классический пример: девушка-секретарь, посланная с документами в другой офис, естественно, зайдет по дороге в пару магазинов, а, если офис далеко, то и в кино. На самом деле это moral hazard, который обычно называется fraud. Это попирание условий контракта. Тем не менее, оно не очевидно для людей, занимающихся мониторингом, ибо они не в состоянии приставить надсмотрщика к каждому сотруднику. В противном случае, как говорили Алчиан и Демсец, возникнет “риск нирваны”, когда для наблюдения за одним контролером сажают другого, для наблюдения за другим - третьего, и т.д., пока пирамида не обрушится.Ограниченность возможностей мониторинга за исполнением контракта обусловлена теми же причинами, что и неполнота контракта. Однако здесь формально нарушаются уже сами условия контракта, либо формально зафиксированные, либо содержащиеся в нем имплицитно. Дело в том, что контракт не есть только лист бумаги, на котором он записан. За контрактом стоят некие правовые нормы и механизмы их обеспечения. Иными словами, имплицитной, непрописанной частью контракта является законодательство, и на него можно опираться. Можно опираться и на обычаи, существующие в той или иной местности, если они приводятся в действие насильственно.
В основе как неполноты контракта, так и ограниченности возможностей мониторинга, лежит обычно некомпетентность одной из сторон. В потребительском секторе она практически абсолютна. Классический пример: когда у вас неладно с машиной, вы едете на сервисную станцию, где вам говорят, что нужно менять радиатор, и стоить это будет 500 $. Вы постараетесь каким-то образом оспорить данное предложение или попытаетесь его проверить, обратившись к внешнему эксперту. Однако чаще всего вам просто некогда этим заниматься и вы, скрепя сердце, заплатите требуемую сумму. В огромном большинстве случаев некомпетентность - реальное основание для потери из-за моральной угрозы.
Обобщив определения, данные Эггертсоном, а также Милгромом и Робертсом, можно сказать, что моральная угроза – явление, возникающее при исполнении контрактов, когда деятельность одной из сторон не может быть наблюдаема полностью и поэтому измеряется только по нескольким показателям. Это может побудить агента или контрактную сторону при рыночной сделке пренебречь ненаблюдаемыми аспектами своих обязанностей и сконцентрировать усилия на точном выполнении измеряемых (или, если хотите, вознаграждаемых) параметров контракта.
Заметим, что для субъекта моральной угрозы отклонения от сути его обязательств (в чем и выражены интересы его контрагента) практически всегда очевидны. Он это делает сознательно, пользуясь сложившейся ситуацией и не предоставляя контрагенту информацию о сущности своих действий. Общей чертой ситуаций морального риска является то, что лица, принимающие решения, не
несут полной ответственности за свои действия. Они перекладывают ее на плечи своего контрагента или своего принципала, если это агентские отношения. При этом они используют т.н. “зоны безответственности”, которые создаются в результате неполноты контрактов или неполноты мониторинга. Можно говорить о зонах безответственности первого и второго рода. Зона безответственности первого рода возникает в результате неполноты контракта. Зона безответственности второго рода возникает в результате слабости мониторинга, т.е. безнаказанного пренебрежения контрактом. Рассмотрим примеры.Я только что привел пример, как автомобилиста, у которого начались какие-то неполадки с машиной, вынудили на сервисной станции заплатить 500 $ за смену радиатора. Это часто встречающийся, классический пример некомпетентности одной из сторон.
Другой пример из области медицины. В странах с платной медициной врач в платной больнице очень часто увеличивает объем лечения. А там, где медицина бесплатна или оплата труда врачей не зависит от объема оказанных услуг, врач за счет интересов больного, наоборот, сокращает объем лечения. Т.е. различного рода условия воплощаются в абсолютно разных действиях в зависимости от того, что является формальным контрактом и кто - стороной контракта. В наших условиях обман происходит за счет государства, которое врачу платит, а не за счет больного, который страдает как третья сторона.
Еще пример. Рабочий, особенно если он работает не в бригаде, где очень четкая технологическая взаимозависимость, а в одиночку, скрывает время простоев, извлекая из них ту или иную выгоду. Скажем, водитель старается так организовать свой рабочий день, чтобы иметь возможность во время возникающих контрактных “окон” поспать в машине или подработать на ней (последнее в большей степени относится к персональному или служебному водителю).
Водитель, который спит во время рабочего дня, попадает в первую зону, потому что в этом случае нет злостного нарушения условий контракта. Но, если вы запишите в контракте, что водителю во время работы спать нельзя, он попадет во вторую зону. Однако все записать невозможно, да и контракт будет смешон, если вы запишите, что тетю Машу нельзя обижать во время рабочего дня. Водитель же, который подрабатывает, попадает во вторую зону, потому что тем самым он нарушает не явные условия контракта (в трудовом договоре ничего такого не записано), а имплицитные. Он незаконным образом использует не принадлежащую ему собственность для извлечения дохода. Такого рода имплицитные условия контракта исследовались, и в научной литературе есть статьи на эту тему. Люди нередко заключают заведомо неполный контракт, ориентируясь не на официальное вознаграждение, а на “окна”, которые он предоставляет.
Все эти примеры характеризуют ненаблюдаемость определенной части деятельности, возникающую по вышеуказанным причинам.
МОРАЛЬНАЯ УГРОЗА В ИНДУСТРИИ СТРАХОВАНИЯ
Термин “
moral hazard” возник в индустрии страхования. Кстати, любопытно, что в США самоубийства в течение года практически сходят к 0, а их пик приходится на январь месяц. Дело в том, что американцы - очень рациональные люди даже в суицидном акте. У них годичный или двухгодичный контракт страхования, причем страховые премии возрастают, если прошел полный год. И чтобы родственники смогли полностью получить страховую премию, большинство американцев сводит счеты с жизнью в январе.Сам страховой контракт по своей сути рассчитан на то, что произойдет некая неприятность. Та же медицинская страховка есть оплата визитов к врачу, если с человеком что-то случается (скажем, он ломает руку). Между прочим, основным моральным риском в медицинском страховании является не то, что люди бросаются с моста, а то, что они в 2-3 раза чаще начинают ходить к врачу, что страховой компании очень невыгодно. Страховая компания просто вынуждена расследовать все
случаи, связанные со смертью, пожаром, угоном автомашины, иначе она разорится. Страховые агенты очень внимательно следят, почему и в каких пропорциях происходят те или иные негативные случаи, жестко фиксируя отклоняющееся поведение. Таким образом, в сфере страхования была накоплена огромная статистика - точные цифры затрат в тех или иных случаях, данные по большому числу однообразных сделок. Они стали основой для предельного анализа (для исследования маргинального прироста). Поэтому-то категория моральной угрозы и появилась впервые именно здесь.Можно выделить три типа моральной угрозы в страховании.
Во-первых, это недобросовестное поведение
.Есть такой анекдот: Смит застраховал дом с утра, днем он у него сгорел, а на следующий день ему пришла страховая премия вместе с письмом от страховой компании: “Уважаемый г-н Смит! Вы застраховали свой дом в 10 утра, а пожар начался только в 16.45. Не могли бы вы объяснить такую разницу во времени”? Классическим анекдотом на эту же тему является анекдот о страховании тещи и последующем взрыве самолета. И т.д. Иными словами, это не просто недобросовестное поведение. Так же, как в азартные игры, люди начинают играть со страховкой. Эти игры более опасны, чем азартные игры в игорном доме, но смокинга, правда, покупать не надо.
Во-вторых, это т.н. “пренебрежение рисками”.
В отличие от недобросовестного поведения, оно имеет очень серьезное экономическое значение.
Американская статистика достаточно четко показывает, что те, кто арендовал автомобиль со страховкой, в 2-2,5 раза чаще становятся участниками дорожных инцидентов, нежели те, кто арендовал автомобиль, но на страховке сэкономил. Едва ли кто-то специально захотел в кого-то въехать – это очень неприятная ситуация. Кроме того, она невыгодна – даже если автомобиль застрахован, водитель все равно платит какую-то минимальную часть. Скажем, арендуя автомобиль в Голландии, человек страхуется на 5000 гульденов. Сюда входит гражданская ответственность и собственно ответственность за автомобиль. Но он обязательно заплатит 300 гульденов за каждый дорожный инцидент (так его стимулируют проявлять хоть какую-то внимательность). Тем не менее, ситуация везде одинаковая. Дело в том, что, застраховав автомобиль, человек расслабляется - он перестает бояться за автомобиль, зная, что, если он его разобьет, большие деньги будет платить не он сам, а страховая компания.
Эта ситуация в США получила название “Volvo driver problem”. Есть понятие страховки, но есть и понятие самого безопасного автомобиля. В США таковым считается семейный автомобиль “Volvo” с его очень осторожным, аккуратным водителем – отсюда термин “Volvo driver”. Однако, по вашингтонской статистике, нарушают правила гораздо чаще и попадают в инциденты гораздо чаще именно люди, которые водят не “
Pontiac Fire-bird” и не “Chevrolet Camaro”, а самый безопасный, самый респектабельно-спокойный “Volvo”. В процессе довольно оживленной дискуссии в бихевиаристской и экономической литературе этому явлению дали два объяснения. Первое: человек, купив “Volvo”, считает, что он себя обезопасил и может быть менее внимателен на дороге. Второе: “Volvo” покупают самые неопытные водители, которые плохо водят машину и просто боятся ездить.В-третьих, это
эксцессивное, сверхнормативное потребление услуг, оплачиваемых в результате страховки.О чрезмерно частых визитах к доктору, когда ты не платишь за свое лечение, уже было сказано выше. В США это классический случай
moral hazard в страховании. А у нас таковой пример дают бабули, которые регулярно толкутся в поликлинике, будучи застрахованы бесплатной медициной. И эти же бабули копеечки отсчитывают, экономя на кефире!ДВЕ СФЕРЫ МОРАЛЬНОГО РИСКА
Обычно выделяют две сферы морального риска: моральный риск в рыночных трансакциях и моральный риск в организациях. Рассмотрим их подробнее.
Я бы назвал две его основных причины.
Первая: сокрытие неявных качеств продаваемого товара. Классический случай здесь - продажа подержанных автомобилей или даже новых, но с плохим послужным списком. Например, газета “Экстра М” призывает своих читателей покупать “Москвич Святогор”, перечисляя какие-то его детали, произведенные в Англии, какие-то – во Франции, но при этом не рассказывая о тех деталях, что произведены на отечественных заводах, и, главное, о тех “золотых” руках, которые их собирали. Иногда восприятие этой рекламы покупателем может быть расценено, как моральный риск.
Вторая: недобросовестное распоряжение доверенной собственностью. Подобное случается и в агентских отношениях (т.е. в организациях), и в рыночных. Недобросовестное распоряжение доверенной собственностью делится на:
Рассмотрим сначала ряд примеров, касающихся излишних трат.
1. Провинциал садится в такси на Курском вокзале и просит побыстрее доставить его на Казанский вокзал, а таксист сначала показывает ему Москву, делая круг по всему Садовому кольцу, и только затем добирается до Казанского вокзала. Налицо типичный случай недобросовестного распоряжения доверенной собственностью - в данном случае временем пассажира, для которого оно в этот момент важнее денег. Но таксист по-другому не может заработать на клиенте и поэтому идет даже на риск, что
тот опоздает на поезд. Конечно, условием здесь является некомпетентность клиента.2. Брокер распоряжается портфелем акций, который ему доверил клиент. В обязанности брокера входит постоянно поддерживать портфель акций в состоянии устойчивом, максимизирующем прибыль и застрахованном от риска. Для этого брокер должен, не спрашивая клиента, покупать и перепродавать некоторые пакеты акций. Но брокер получает комиссионные с каждой совершенной им сделки, поэтому он перепродает пакеты акций клиента в 2-3 раза чаще необходимого. Это тоже недобросовестное распоряжение доверенной собственностью, которое не связано с прямым риском для обладателя данной собственности, но накладывает на него дополнительные издержки.
3. Классический случай недобросовестного распоряжения доверенной собственностью – плохое содержание арендованной квартиры. Вообще, арендатор всегда хуже содержит квартиру, нежели хозяин. Какого бы договора об аренде он ни подписывал, он - не собственник и все равно будет содержать ее плохо.
Теперь обратимся к рискованному употреблению доверенной собственности, несогласованному с ее владельцем, и разберем case study: The U.S. Savings and Loan Crisis из книги Милгрома и Робертса.
Savings and Loan associations (S&Ls) - специфический вид американских кредитных учреждений, типа наших сберегательных касс или сберегательных банков. В США их много - порядка 1000. S&Ls организованы, как финансовые институты, которые привлекают средства населения и платят ему определенный процент, достаточно низкий. Население имеет право брать в них займы в некотором объеме, но это не основная деятельность S&Ls по размещению средств. Займы предоставляются населению на достаточно жестких условиях - как правило, только под залог собственности. Это
т.н. “mortgage contract”. Согласно ему, клиенту дается заем под имеющуюся у него собственность, которая при этом не отбирается, но которая должна по своей рыночной оценке хотя бы на треть или на половину (в разных американских штатах по-разному) превосходить сумму займа. Одалживая деньги, S&Ls тем самым увеличивают свой капитал и теоретически повышают свою процентную ставку.В S&Ls (по крайней мере, до кризиса) находилось 2/3 сбережений населения США - совершенно чудовищная цифра! Чтобы обеспечить некую стабильность и охранить интересы вкладчиков, американское правительство в конце 70-ых гг. создает Federal Savings and Loan Insurance Corporation (FSLIC), которая страховала депозиты, сначала меньшие или равные 40 тыс. $, а после нефтяного кризиса, когда доллар обесценился, подняла предельную сумму
страховки индивидуального депозита до 100 тыс. $. Разумеется, клиент мог вложить в S&L и 200 тыс. $, однако в случае разорения S&L, ему возвращали только 100 тыс. $. Надо заметить, что 100 тыс. $ для американца - примерно то же самое, что 10 тыс. $ для россиянина. Эти 100 тыс. $ - всего лишь предельный уровень возможных сбережений семьи чуть ниже среднего достатка. Но именно эта Система страхования депозитов и привела к страшному краху S&Ls в начале 90-ых гг. Что же произошло в конце 80-ых - начале 90-ых гг.?Первоначально, в конце 70-ых - в первой половине 80-ых гг., средства
S&Ls были вложены очень консервативно - в residential mortgages (займы, которые даются владельцам собственных домов под залог этих домов). Следует отметить, что возможен и commercial mortgage (займ, скажем, под залог склада), но это вложение куда рискованнее, а residential mortgage - вложение самое стабильное, так как люди держатся за свой дом до последнего. Более устойчивых вложений в мировой практике заимствования нет. Оно гораздо устойчивей, чем, например, вложение в ценные бумаги правительства.Но в 80-ых гг. начался отток капиталов
S&Ls из residential mortgages в два сектора:
Junk bonds
- наиболее рискованная и наиболее прибыльная (до 30 %, что для американцев – фантастическая прибыль) форма вложений финансовых институтов в корпорации. Делается это так: по определенному списку оцениваются наиболее перспективные, с точки зрения прибыли, корпорации, из группы наиболее прибыльных корпораций составляется пакет, и в этот пакет делаются вложения. Считается, что корпорации, которые вошли в пакет, будут взаимно страховать, взаимно уравновешивать друг друга. Однако это происходит лишь на подъеме экономики, а в момент ее краха пакет может рухнуть целиком.Постепенно где-то до трети (а это много!) cредств S&Ls перешло из residential mortgages в corporate estate и junk bonds. И тут произошел кризис commercial real estate market, который потихоньку в самом конце 80-ых гг. перерос в кризис уже и residential mortgages, ибо в это время какие-то сектора экономики ослабевали, и люди в массовом порядке уезжали, продавая свои дома. В итоге, до 15 % активов S&Ls было омертвлено в доставшихся им жилых домах и производственных площадях, которые никому не были нужны (они оказались неликвидными). Понятно, что через 5-10 лет они опять стали бы ликвидными, но в больших объемах S&Ls не могли их выдерживать. Тогда S&Ls снова бросились в junk bonds – для них это была единственная возможность хоть как-то выправить ситуацию. Но тут как раз возник кризис, произошла масса корпоративных дефолтов, и junk bonds тоже рухнули.
Таким образом, в самом начале 90-ых гг. около 500 (т.е. примерно половина) S&Ls обанкротились.
FSLIC тоже оказалась несостоятельной – она не могла выплатить больше 30 % этих потерь. В результате, долг был вынужден принять на себя федеральный бюджет США, и в течение 15 лет государству придется расплачиваться по нему с клиентами. Этот крах, о котором у нас в прессе писали не много, вполне сравним по последствиям с нынешним крахом ГКО в России. Американцы испытали тогда очень сильное потрясение и долго разбирались с этой проблемой.Две причины обусловили крах S&Ls:
Каким образом Система страхования депозитов (ведь страховались-то депозиты, а не коммерческая деятельность менеджеров
S&Ls!) могла привести к дефолту?Когда S&Ls перенесли деньги из residential mortgages, они начали выплачивать вкладчикам более высокий процент. Тем не менее, он не был так велик, чтобы это стало определяющим для вкладчиков. Для американской семьи
S&Ls не является средством интенсивного накопления. Для них S&Ls – примерно то же, что для нас Сбербанк. Никто же не будет у нас класть в Сбербанк деньги с целью заработать! Туда их кладут с целью сохранить. В США с S&Ls аналогичная картина. Поэтому они и называются “Savings…”. Их задача - охранять сбережения от инфляции, т.е. чуть опережать уровень обесценения денег, а не давать высокие проценты.Конечно, население знало, куда оно вкладывает деньги (это широко обсуждалось), но деваться ему было некуда. Повторяю,
S&Ls - это наша система Сбербанка. Вкладчик, разумеется, может извлечь деньги из S&Ls и поместить их, скажем, в G.P. Morgan, но там совершенно другая степень риска. Он может поместить их в любые инвестиционные фонды, в ценные бумаги, но там, во-первых, другие формы изъятия (он не может их взять просто так). Во-вторых, поместив свои деньги в пакет ценных бумаг, вкладчик может, конечно, выиграть 20-30 %, но может и проиграть эти же 20-30 % (правда, ни с чем он на рынке Запада остаться не может). Однако на свете есть и консервативные люди, которые хотят просто сберечь свои деньги. Именно они прежде всего и являются вкладчиками S&Ls.Рассмотрим пример, который приводят Милгром и Робертс, но прежде оговорим начальные условия.
Первое условие –
S&Ls имеют full authority to invest, т.е. не советуются со своими вкладчиками, куда вкладывать средства. Вообще, формально их действия контролируются, но фактически – нет, ибо невозможно себе представить, что 10 млн. вкладчиков где-то соберутся вместе и начнут что-то доказывать.Второе условие –
S&Ls могут выбирать. Существуют две модели инвестирования, между которыми они выбирают: Safe model и Risky model.Safe model
предполагает, что ты имеешь 110 % в лучшем случае, а в худшем - сохраняешь свои деньги (т.е. имеешь 100 %). Risky model предполагает, что ты имеешь, скажем, 125 % в лучшем случае (это очень прилично для американского рынка), но в худшем - можешь “провалиться” и иметь 65 %. Вероятность их распределения для простоты (чтобы не вычислять сложных уровней вероятности) возьмем 50 на 50.Третье условие – процентная ставка принимается равной 0. Естественно, это не так, но иначе описываемое этой моделью не будет столь наглядно.
Четвертое условие -
S&Ls own capital составляет 3 %.Таблица
1. Description of Investment OpportunitiesSafe Risky
Initial outlay 100 100
High return 110 125
… probability .50 .50
Low return 100 65
… probability .50 .50
Expected return (gross) 105 95
Expected return (net) 5 - 5
Каким образом происходил выбор S&L
s из этих вариантов? Net return показывает, что данная Risky investment оказалась “lemon investment”, т.е. инвестицией со скрытыми недостатками, ведущими к тому, что инвестор теряет деньги, а не приобретает (тот же смысл имеет и выражение “lemon car”). Lemon investment – тип инвестирования, в результате которого рассчитываемая заранее вероятность проигрыша выше, чем вероятность выигрыша. Очевидно, что выбирать надо Safe investment. Почему же выбор был другим?Таблица 2. Anal
ysis of Safe InvestmentDepositors Owners FSLIC Total
Initial outlay 97 3 0 100
High return (gross) 97 13 0 110
Low return (gross) 97 3 0 100
Expected return (gross) 97 8 0 105
Expected return (net) 0 5 0 5
Таблица 3. Analysis of Risky Investment
Depositors Owners FSLIC Total
Initial outlay 97 3 0 100
High return (gross) 97 28 0 125
Low return (gross) 97 0 - 32 65
Expected return (gross) 97 14 - 16 95
Expected return (net) 0 11 - 16 - 5
Обратим внимание на распределение денег в случае любого исхода притом, что вкладчики получают свои 97 %, потому что interest rate всегда равна 0, а все остальное получает организаторы S&L. Ясно, что в этой ситуации надо выбирать safe.
Рассмотрим Таблицу 3. FSLIC страхует 97 %, но не страхует 3 %. А если все потери будут покрываться, то будет 0, т.е. FSLIC не понесет никаких затрат (см. строку 1). Не понесет FSLIC затрат и согласно строке 2. “– 32” (строка 3) – это убыток хозяев S&L и S&Ls в целом. Но поскольку капитал S&L на 97 % состоит из заемных средств, 3 % мы не покрываем (мы смирились с их потерей). Т.е. всего мы потеряли в результате неудачной трансакции 35 %. Из них 3 % капитала приходятся на хозяев S&L, и мы их тоже не покрываем (они не застрахованы). Но остальные средства (32 %) застрахованы, и эти 32 % покрывает Федеральное агентство. Т.е. здесь для S&L возникает несколько иная ситуация: их 3 % “сгорели”, тем не менее никакого убытка они не несут, ибо то, что они были должны вкладчикам в результате своих рискованных операций, покрыло Федеральное агентство.
Посмотрим теперь на строки “Expected return”. Что все это будет значить для S&Ls? В одном случае для них это будет 125 с вероятностью 50 % = 62,5; в другом случае – 97 с вероятностью 50 % = 48,5. Итак, 62,5 + 48,5 = 111. Т.е. в среднем при Risky investment они получают 111. Таким образом, net для них равна 11, а gross - 14. Понятно, что 11 больше, чем 5 (см. Таблицу 2). Вот схема, при которой S&Ls заинтересованы не просто в рискованной инвестиции, но в инвестиции, которая по первой оценке есть “лимон”, которая дает отрицательный эффект при средней вероятности. (Желающие могут построить модель и посмотреть, когда S&Ls перестанут быть заинтересованы в рискованных инвестициях и начнут от них отказываться.)
Очевидно, что внешнее страхование, страхование рисков есть причина оппортунистического поведения и причина разорения целого ряда компаний, которые предполагалось застраховать. Иными словами, имело место перекладывание риска. А наряду с такого рода рискованным инвестированием, в
S&Ls процветал еще и чистый fraud, т.е. некорректное использование служебного положения, как то: знакомым давались беспроцентные кредиты или кредиты с низким процентом, кредиты без всякого обеспечения или кредиты с низким обеспечением; руководящему персоналу выплачивались высокие дивиденды, очень высокие зарплаты и премии притом, что финансовое положение S&Ls стремительно ухудшалось, и т.д., и т.п. (Аналогичную картину мы наблюдаем в нашей банковской системе.) Пример S&Ls иллюстрирует логику оппортунистического поведения в ситуации страхования.
В организации есть два основных вида морального риска, различение которых скорее связано с положением человека в организации - исполнитель он или менеджер. И та, и другая классификация очень комплексны.
I
. ПРОБЛЕМЫ ОППОРТУНИЗМА В ОРГАНИЗАЦИИ, СВЯЗАННЫЕ С ПОВЕДЕНИЕМ ИСПОЛНИТЕЛЯНаемному работнику низшего уровня (исполнителю) свойственно
employee shirking - увиливание, отлынивание от работы. Возможны два типа отлынивания от работы в зависимости от того, как, согласно контракту, организована оплата труда наемного работника, как она увязана с целями нанимателя.Один тип отлынивания – отлынивание при повременной оплате.
В этом случае наемный работник будет искать
time holes (временные дыры), когда он сможет отлынивать. Причем эти holes очень разные. Можно говорить о добросовестном отлынивании, которое теснейшим образом связано с on the job consumption (с потреблением на рабочем месте).Например, бабушка Нина нанялась приемщицей в химчистку. Пока клиентов нет, она сидит и вяжет чулок. Однако в контракте сказано, что она обязана ждать и обслуживать клиентов, когда они придут, но не сказано, что она не может вязать чулок, когда их нет. В данном случае потребление на рабочем месте ни в чем не задевает интересов нанимателя. Тем не менее, японцы или китайцы сказали бы, что бабушка Нина совершенно не права, что она должна в это время читать брошюры о химчистке, составлять планы по усилению своей работы с контингентом и всячески стараться подготовиться к приему клиента, подметая рабочее место, украшая его цветами, сочиняя гимн своей химчистке, и т.п.
Другой тип отлынивания – отлынивание при сдельной оплате.
В этом случае работник будет отлынивать за счет качества производимого им продукта. Он будет стараться расслабиться в процессе выполнения своих трудовых операций таким образом, чтобы сдавать приемщику работу минимально пригодного качества, отслеживая его по проверяемым параметрам. Скажем, зная, что есть три градации качества, он будет стараться оптимизировать свою работу между трудовыми затратами на изготовление единицы определенного качества и оценкой этих единиц в единицах его вознаграждения.
Насколько общепринят
shirking, насколько он универсален как категория поведения исполнителя? Мы можем говорить об отлынивании от работы человека интеллектуального труда (он будет это делать, если работа ему неинтересна). Мы можем говорить об отлынивании от работы менеджера. Более того, мы можем говорить об отлынивании от работы высшего менеджера, хотя это уже нетипично. Где здесь провести грань?У
employee shirking есть в марксизме парная категория – “отчуждение труда” (“Entfremdung der Arbeit”), на которой имеет смысл остановиться (это - интересное измерение). Данную категорию ввел молодой Маркс, однако потом забросил в пользу “капитала”, “эксплуатации” и пр. Но именно эта категория - единственная, которая выжила в марксистской социологии. Она была унаследована многими учеными, занимавшимися полевыми исследованиями. Что же такое, по Марксу, “отчуждение труда”? Маркс рассматривает цепочку:Человек à Труд
à ДеньгиОн говорит, что, когда человек трудится, его трудом опосредуется некий результат труда, т.е. деньги, им получаемые. Человек, естественно, заинтересован не в самом труде, а в деньгах, помимо одного случая, который во времена Маркса встречался редко, а сейчас достаточно часто. Труд делится на две категории:
Репродуктивный труд - это отчужденный труд по содержанию. Но по форме он может быть не отчужден (т.н. отчужденный труд 1-ой ступени), если человек работает на себя; или отчужден (т.н. отчужденный труд 2-ой ступени), если человек работает на кого-то.
Творческий труд – это неотчужденный труд по содержанию (человеку интересно трудиться). Но по форме он может быть не отчужден (т.н. неотчужденный труд 3-ей ступени), если он работает на себя; или отчужден (т.н. неотчужденный труд 4-ой ступени), если он работает по чьему-то заказу.
Таковы, согласно теории отчуждения Маркса, четыре вида стимулирования труда.
Идеально, если человек занимается трудом, неотчужденным ни по содержанию, ни по форме. Классический пример: известный профессор, лауреат Нобелевской премии пишет книгу. Он работает на себя, совершенно точно зная, что продаст книгу, и не нуждается ни в каких внешних видах стимулирования.
Очень долго в левой социологии проблему отлынивания пытались увязать с проблемой репродуктивного труда. Давайте разберемся, в каких случаях все-таки возникает shirking, и как вообще соотнести это явление со схемой, предложенной ранним Марксом.
Понятно, что человек, занимающийся репродуктивным трудом, будет отлынивать всегда, если он работает не на себя. Если же он работает на себя (скажем, строит себе дом или делает кирпичи для оного), то он может отлынивать лишь по собственной лености, и в этом случае, как говорят экономисты, будет иметь место предпочтение отдыха работе.
Но человек, занимающий трудом творческим, работая на кого-то, тоже будет отлынивать, и никакой творческий характер труда здесь не спасает! Надо заметить, что подходы экономистов и марксистов различны, ибо марксизм - научная теория, но не экономическая, а социологическая. А для экономиста в данном случае не важно, насколько человек развивается в процессе труда. Для него важно, выполняет ли человек условия контракта, или нет. Совершенно ясно, что при отчужденном по форме творческом труде, когда человек работает на нанимателя (на того, кто его заставил работать тем или иным способом – нанял ли, загнал ли силой в “шарашку”, и т.п.), он вполне может отвлекаться и выполнять свои, интересные ему работы “налево”, либо просто глядеть в потолок. Т.е. отчужденный по форме творческий труд нуждается в каком-то внешнем стимулировании.
Более того, в реальной экономике гораздо легче контролировать и предотвращать оппортунистическое поведение человека, занимающегося репродуктивным трудом, нежели трудом творческим из-за особого характера творческого труда. Это - та же дилемма некомпетентности, о которой уже упоминалось. Например, директор НИИ при виде сотрудников, играющих в пинг-понг в рабочее время, начинает возмущаться, а ему говорят, что это - теоретики, которые так сосредотачиваются. Проверить сказанное он не в состоянии и вынужден отступить. Благодаря высокой специализированности творческого труда, определение реального трудового вклада человека становится колоссальной проблемой, по крайней мере в двух случаях.
Во-первых, очень трудно определить реальный трудовой вклад менеджера, если мы не измеряем внешние результаты его деятельности. Но внешние результаты деятельности менеджера совпадают с результатами деятельности предприятия, а там такое количество факторов, такое количество дыр, позволяющих спрятаться!.. Можно с легкостью заниматься потреблением на рабочем месте, ездить отдыхать на Багамские острова и объяснять, что там ты готовился к встрече со стратегически важным клиентом.
Во-вторых, специфичны для мониторинга (но по-разному) творческие люди, работающие в коллективе, и творческие люди, работающие в одиночку.
Первый вариант (
team work): творческие люди работают в коллективе. В этом случае они взаимозависимы. Скажем, я рассчитываю прочность крыла, и, кроме меня, в команде конструкторов из 25 человек, создающих самолет, больше никто этого делать не умеет. Соответственно, если я его плохо рассчитал, я подведу всю команду - самолет не полетит.Второй вариант: творческий человек работает в одиночку. Например, шаман племени обязан наколдовать дождь, и если тот не прольется, шамана покарают. Т.е., как ни странно, творческий труд человека-одиночки оценить легче, ибо единственное, что можно понять из творческого труда высоколобых, - это результат, который они, в конечном счете, выдают (тот же самолет). Но когда вы нанимаете жреца, чтобы тот уничтожил вашего противника, а этого не происходит, жрецу уже не за что спрятаться, для него это - провал.
А там, где спрятаться можно, уже возникает “дыра”. Это проблема “
free riding”, имеющая прямое отношение к проблеме “moral hazard”. Существует два вида “free riding” - в однородных командах и в разнородных командах. И “free riding” в разнородных командах куда более сложен, чем в командах однородных.Классический пример - безбилетник в автобусе. Понятно, что если бы за билеты не платили все, в следующий раз автобус не поехал бы. Но безбилетник, или
“free rider” рассчитывает, что большинство платит, а он один такой умный. Другой классический пример - переноска большого дерева сотней человек. Пример называется “Дедушка Ленин на субботнике в Кремле”. Из-за своего маленького роста он не доставал плечом до бревна, но как бы нес его вместе со всеми. Это простейший “free riding”. Что касается “free riding” в разнородной команде, которая специализирована, то он также возможен, но не в абсолютном, а в относительном виде. Например, конструкторский коллектив создал самолет. Его могли бы сделать на 10 дней раньше, если бы один из членов коллектива не отвлекался, не ходил по магазинам в рабочее время, а работал на благо родины. Однако и он, в конце концов, свое дело сделал. Самолет получился хороший. В итоге, этого члена коллектива, как одного из главных его участников, тоже награждают орденом Трудового красного знамени.Итак, два уровня “
free riding” отличаются просто сложностью задачи, стоящей перед “зайцем”. В однородной команде это задача простейшая, она многократно моделировалась. В разнородной команде free riding ни разу не моделировался, хотя понятно, что он возможен. Гипотетически человек может, опираясь на недостаточную возможность контроля со стороны коллег, в какой-то степени отлынивать от работы. Но если становится очевидно, что он вообще не работает, его выгоняют из команды. Т.е. free riding в разнородных группах очень ограничен.Следующей проблемой
shirking является то, что фирма, как правило, платит своим работникам не за результат, а by proxy (доверительно), так как результат даже в простых случаях измерить невозможно – он измеряется по определенным индикативным показателям.Например, слепой в своей квартире делает табуретки. У табуретки есть определенное качество. Она может быть хорошей, плохой, но мерить качество каждой табуретки долго и дорого. Поэтому в его квартире выставляется одна табуретка, каковая и есть условное доверительное измерение - нечто на четырех ножках. ОТК (тоже слепые) ее ощупали и радостно поставили галочку. Это самый примитивный случай измерения, но это тоже доверительное измерение, ибо недоверительное измерение, во-первых, невозможно, а во-вторых, оно происходит только на рынке, когда табуретку покупают или не покупают. Причем бывает, что табуретку не покупают из-за того, что она плохая, хотя и прошла ОТК на фабрике. Это показывает, что на фабрике имеет место доверительное измерение, а не измерение по результату, что там оперируют идеей изготовленного винтика, а не самим винтиком.
Более сложное доверительное измерение – качество работника и оплата его труда. Сюда относятся стаж, образование, т.е. те считаемые, наглядные усилия, которые очевидны для администрации и для контролеров. Обычно на производстве на 15 - 20 человек приходится один контролер. При большем их числе невозможно вести производство - там и без контролеров затрат хватает. Проблема контроля и доверительного измерения - центральная проблема в измерении производительности. От того, как она решается на предприятии, зависит его успех или неуспех.
Способы борьбы с отлыниванием.
Обычно с shirking борются:
Эффективен ли последний метод и, если да, то почему? На самом деле, это коренной вопрос экономики труда.
Предположим, на вашем предприятии капитальные затраты равны 0, заработная плата - 100 %, а прибыль – 25 %. Вы решаете распределять 10 % прибыли среди всех работников. Это значит, что предприятие будет перегрето капиталом, его прибыль будет ниже, чем у конкурентов, сократившись примерно на 1/3. В результате, вы будете вынуждены принять одно их двух решений:
Суть этой другой модели такова: вы сохраняете прибыль равной 25 %, капитальные затраты - 0, но зарплата теперь у вас будет состоять из постоянной части (90 %) и переменной части (10 %). Это наиболее реальный подход. Не бывает, чтобы предприятие просто перераспределило свою прибыль работникам ради их стимулирования. Следовательно, в равновесном состоянии зарплата останется той же самой, просто часть ее станет переменной. Понятно, что такой подход объективно стимулирует работника - он должен меньше отлынивать, потому что часть его зарплаты привязана к прибыли предприятия. Но будет ли эта ситуация устойчива и, если нет, то почему?
Кстати, 10 % - цифра совсем не малая. Она русскому человеку, живущему в неустоявшейся экономике, не понимающему предельных (маргинальных) величин, кажется небольшой. А на Западе все потребительские альтернативы выстроены очень четко, и за 5 % там человек горы свернет. Он понимает, что если ему доплатят 5 %, он сможет, например, поставить кондиционер в свой “Ford Mondeo”, или купить вместо него “Opel Cadet”, или раньше выплатить кредит.
Согласно экономической теории, есть люди, которые готовы рисковать (risk-lovers), есть люди, нейтральные к риску (risk-neutral people), и есть люди, которые риска не любят (risk-averse people). Наемные работники - это те, кто уходит от риска. В ином случае они бы занялись предпринимательством, где риск выше. Ведь предприниматель - это risk-taker. Он берет на себя переменную часть - он одалживает капитал и обязан выплатить фиксированный процент, даже если сам разорится. Очевидно, что тот, кто отдал свой капитал взаймы (lending), избегает риска или, по крайней мере, к нему нейтрален; а тот, который взял взаймы (borrowing), наоборот, риск предпочитает.
Итак, по сравнению с предпринимателями, наемные работники в меньшей степени предпочитают риск. Это значит, что наемные работники не захотят, чтобы часть их зарплаты стала величиной переменной. За риск они скорее всего потребуют 5-10 % премии (мы рассматриваем повторяющуюся рыночную игру), что и показывают статистические исследования предприятий, применявших разные схемы оплаты труда. Из этих исследований явствует, что уровень заработной платы по отношению к созданной прибыли в среднем выше как раз на тех предприятиях, где использовались упомянутые схемы. Поэтому сегодня предприятия стараются от них уходить, им это невыгодно. Далеко не везде человек склонен брать на себя риск, когда от его усилий результат зависит лишь в маргинальной доле, но не в целом. Подобное поведение, в общем, свойственно японцам, но там эти схемы абсолютно не работают, а господствуют совсем другие, в силу привязанности японцев к предприятиям.
Проблема стимулов для работника - одна из центральных проблем экономики труда. Уровень стимулов должен соответствовать трудовым усилиям, которые работник в состоянии обозреть. В противном случае стимулы перестают действовать. Если фабричному рабочему, рядом с которым работают еще 5000 человек, дадут вышеупомянутую схему, он не будет стараться по чисто психологическим причинам. Скажем, он знает, что в этом месяце хорошо работал, но оказалось, что предприятие в целом за то же время понесло убытки. Он не способен увязать в своем сознании эти две вещи и таким образом дестимулируется. В основе существования человека лежат в значительно степени те же рефлексивные действия, что и у животного. Поэтому стимулы работают, лишь когда они соответствуют уровню рефлексии человека. Иными словами, стимулы должны постоянно находиться в зоне его компетенции. Рабочий может чувствовать какую-то связь между своими и общими результатами труда, максимум, в пределах цеха, поэтому цеховой хозрасчет на наших фабриках вполне успешно приживался. А показатели предприятия в целом трудовую активность работника не стимулируют и отлынивания от работы не уменьшают.
II
. ПРОБЛЕМЫ ОППОРТУНИЗМА В ОРГАНИЗАЦИИ, СВЯЗАННЫЕ С ПОВЕДЕНИЕМ МЕНЕДЖЕРАВпервые этой проблемы коснулись Адольф Берли (
Adolf A. Berle) и Гарднер Минц (Gardner C. Means), знаменитые американские социологи. В своей книге “Современная корпорация и частная собственность” (1932) они провозгласили революцию менеджеров, понимая под этим следующее. В корпорации, которая привлекает капиталы на свободном рынке, ее владельцы лишены возможности контролировать поведение менеджеров в силу своей разобщенности, распределенности своего инвестиционного портфеля между десятком-другим корпораций (они даже иногда не знают, в каких корпорациях их деньги сейчас работают). Собственник сделался анонимным и в таковом качестве бессильным владельцем совершенно абстрактного ресурса, а реальными хозяевами корпорации стали менеджеры.Ситуация менеджериальной революции рассматривалась и в позитивном, и в негативном плане. У нее были свои апологеты, типа Джона К. Гэлбрейта или Роберта Л. Хейлбронера
(Robert L. Heilbroner), были и яростные критики, главным образом, из либерального лагеря. Но факт остается фактом - именно XX в. дал огромное число экономических проблем, связанных с manager misbehavior (с неправильным поведением менеджера).Можно выделить четыре основных формы
moral hazard у менеджеров.
Его я рассматривать не буду (оно легко моделируется). Скажу только, что т.н. “престижное” потребление очень трудно отделить от необходимого. Существуют некие реалии делового сообщества. В частности, руководство любой фирмы должно подавать сигналы о том, что фирма благополучна, что у нее есть достаточный капитал, чтобы устраивать богатые приемы и пр. Нужно быть Биллом Гейтсом, чтобы позволить себе дешевый офис. Вот ему не нужно подавать никаких сигналов. А миллиардерам средней руки, боюсь, сигналы еще нужны. Это не вопрос, будут или не будут тебя уважать. Это вопрос, насколько тебе будут доверять. Некая избыточность вложений в презентации свидетельствует об успешности фирмы так же, как благотворительность, которой она занимается. Если фирма не тратит ничего на благотворительность, ее положение вызывает большие сомнения. Данная проблема многократно обсуждалась, но однозначно она не решается - нельзя запретить престижное потребление.
Почему это плохо, с экономической точки зрения? Ведь капитал фирмы увеличивается! Но кто сказал, что люди, получив дивиденды, вложат их неразумно? Это же их собственность, а, следовательно, им самим нужно принимать решение, во что вкладывать свои средства. Менеджер должен был бы, получив дивиденды, оставить некую техническую прибыль на расширение производства, и вместо того, чтобы прикупать какую-нибудь компанию в сфере производства “Кока-Колы”, хотя у него танковый завод, отдать деньги собственникам предприятия. Последние, если фирма достаточна хороша, реинвестируют их в нее же. А менеджер, инвестирующий за счет дивидендов, ведет себя неправильно как с точки зрения эффективного распределения ресурсов, так и с точки зрения прав собственности.
Зачем вообще это делается? Есть много книг, типа “Принципа Питера” и “Закона Паркинсона” С.Норткома Паркинсона, в которых с большим юмором описано, каким образом растет организация. Один из законов Паркинсона гласит, что фирма расширяется потому, что каждый управленец в ней обязательно должен быть начальником. Например, при своем возникновении фирма имеет одного хозяина, у которого есть три помощника. Но его помощники чувствует себя неуютно без своих помощников. В результате, начинается бесконечное деление аппарата, что, в конце концов, и приводит фирму к краху. Картина, нарисованная Паркинсоном, утрирована, но правдива.
Скажем, менеджер продает себя на рынке. По каким параметрам он должен оцениваться? По прибыльности компании? Вообще-то, по этому показателю его правильно оценивать, однако есть и некоторые “но” - ведь он окажется на улице как раз тогда, когда компанию постигнет неудача. Кто же его тогда наймет? Менеджер чаще оказывается на улице в результате поглощения его фирмы другой фирмой (take-overs) или просто в результате увольнения собственным правлением, и ему нужны еще какие-нибудь, кроме чистой прибыли компании (net performance), показатели, по которым его наймут вновь. Если он был, скажем, президентом “Дженерал Моторс”, его обязательно куда-то наймут (очевидно, что глупый человек такой большой фирмой руководить не может)! Поэтому высшие менеджеры совершенно осознанно стремятся к расширению операций своей фирмы, исходя из личных интересов, а не из интересов фирмы, хотя их интересы и совпадает в плане диверсификации деятельности фирмы, обеспечения ею резервных вложений и во многом другом.
Хорошо противостоять take-overs или плохо? Вообще, команде менеджеров полагается противостоять захвату их фирмы, перекупке акций. Однако на самом деле, в результате take-overs происходят довольно интересные вещи. У Милгрома и Робертса приводится очень любопытная статистика: за 10 лет с 1977 по 1986 гг. чистый доход, полученный
shareholders перекупленных компаний, составил 346 млрд. $ или 10 % ВНП за эти 10 лет. Данная цифра примерно равна 20-25 % капитальной стоимости купленных компаний. Но эти 346 млрд. $ и есть минимальная оценка потерянной в результате дисменеджмента эффективности компаний! А зачем их в таком случае было покупать? Т.е. “противостояние take-overs” - по сути некоторая форма оппортунистического поведения менеджеров, как ни странно это звучит.Существуют т.н. “
poison pills” (“отравленные пилюли”). Это специальные права акционеров (в особенности, крупных), в соответствие с которыми акционер в случае take-over или каких-то непредвиденных событий имеет право выкупить по очень низкой стоимости n-ое количество акций фирмы. Вообще, это - институциональная форма противостояния take-over, форма неких гарантий фирмы в целом против take-over, и ничего плохого в “poison pills” нет. Однако вопрос в том, кто их принимает. Если общее собрание акционеров записывает такое право в уставе компании, это нормально. Это означает четкое обязательство (commitment) собственников компании оставаться в данной сфере деятельности, несмотря ни на что, даже под внешним давлением. Но совсем другое дело, если “poison pills” принимает правление компании, а не собрание акционеров. Это означает просто некое оппортунистическое поведение высшего менеджмента (правление, как правило, тесно ассоциируется с высшим менеджментом).Оппортунизм российских менеджеров.
В России степень контроля за менеджерами близка к нулю со стороны любого собственника - и со стороны государства, которое управляет своей собственностью чисто формально, и со стороны частных собственников, институциональные права которых не подкреплены. У нас сплошь и рядом происходят совершенно дикие случаи, когда представители фирмы, честным образом купившей контрольный пакет (51 %) акций, приезжают на предприятие, а их туда не пускают. В этих условиях менеджеры ощущают себя то ли менеджерами, то ли собственниками, т.е., прямо по Берли и Минцу, они - менеджеры, находящиеся вне контроля. Положение их неустойчиво.
Тем не менее, им не свойственно, как команде кооператоров из “Золотого теленка” И.Ильфа и Е.Петрова, в преддверии “посадки” догуливать казенные деньги. У наших менеджеров другое, более рациональное поведение. Эти полусобственники или бесконтрольные менеджеры заинтересованы стать собственниками. Но они не верят, что могут ими стать на своем предприятии, да и не очень хотят этого (предприятие слишком большое по их масштабам, оно плохо организовано). Поэтому они пытаются тем или иным способом перевести прибыль и даже основные фонды предприятия в некие предприятия-посредники либо просто в оффшорные предприятия, где они - уже самые настоящие собственники, а не менеджеры. Фирмы-паразиты высушивают огромное тело старого предприятия, оставляя лишь пустые цеха, а потом и их начинают перекупать. И вот, глядишь, уже невозможно напрямую взаимодействовать с заводом (с тем же ВАЗом или ГАЗом), ибо там уже ничего нельзя купить или можно, но вдвое дороже, чем в Москве, и приходится обращаться в маленькую фирму, где все продают по нормальной цене. Такая монопольная система каналов распределения под видом дистрибьютеров просто перекачивает капитал из основного предприятия в фирмы-паразиты.
Это и есть наиболее существенная черта поведения российских менеджеров, достаточно уникальная, в мировом масштабе не повторяющаяся, а у нас ставшая рутинной. Наверное, можно найти и еще.
1. Образование как сигнал качества работника на рынке труда
Предположим, что на рынке труда представлены работники двух типов – с низкой и высокой продуктивностью
WL и WH,. Соответственно, WL < WH. Доля работников высокой продуктивности составляет α. На конкурентном рынке наниматель готов платить работникам первого типа заработную плату в размере WL, а работникам второго типа меньшую заработную плату в размере WH.В ситуации, когда наниматель не может определить продуктивность потенциального работника до заключения контракта, он готов предложить каждому из них средневзвешенную заработную плату
W, определяемую следующим образом:W = αW
H + (1 - α)WLТаким образом, работники первого типа несут определенные издержки, связанные с несовершенством информации, которой обладает наниматель. Менее продуктивные работники, наоборот, получают информационную ренту, равную
W – WL.Пусть работники могут подать сигнал о своей продуктивности, получив образование в определенном объеме. Процесс получения образования связан с издержками
CL и CH за каждую единицу (например, год) образования для каждого типа работников, соответственно. Для низкопродуктивных работников образование связано с большими издержками, чем для работников высокого класса: CL > CH.Предположим, что работники первого типа выбирают получение образования в объеме Е
1, а работники второго типа - в объеме Е2, тогда наниматель может оценивать качество работника, исходя из объема образования, выбранного работником, т.е. образование будет являться сигналом.В каком случае данный сигнал будет эффективным, т.е. высокоэффективные рабочие будут выбирать высокий объем образования, а у низкопродуктивных работников не будет стимула к тому, чтобы получить образование в том же объеме и претендовать тем самым на высокую заработную плату?
Условие 1: высокопродуктивные работники выбирают высокий объем образования Е
2:WH – CHE2 ≥ WL – CHE1
Условие 2: низкопродуктивные работники выбирают низкий уровень образования Е
1:WH – CLE2 ≤ WL – CLE1
Отсюда получаем:
Если Е
1, Е2 удовлетворяют этому условию, то сигнал является эффективным.Возникает равновесие, при котором работники разных типов выбирают различные уровни образования, что позволяет нанимателю сделать вывод о качестве наемного работника, ориентируясь на объем высшего образования как на сигнал о продуктивности.
2. Продолжение: Фильтрация на рынке труда.
Наниматель, не имеющий возможности до заключения контракта отличить работников различных типов, вынужден платить низкопродуктивным работникам завышенную заработную плату, т.е. нести дополнительные издержки, связанные с асимметрией информации. В такой ситуации наниматель может прибегнуть к фильтрации работников, в качестве механизма фильтрации используя критерий наличия высшего образования.
Пусть наниматель предлагает следующую систему оплаты труда: он готов рассматривать работника как продуктивного, если тот имеет образование в объеме не менее А, и платить ему в этом случае высокую заработную плату. Менее образованные работники рассматриваются нанимателем как низкопродуктивные и получают соответствующую заработную плату.
Таким образом, работник, ориентируясь на данную систему оплаты, принимает решение об объеме получаемого образования, выбирая между величинами А и
0. Действительно, если работник выбирает величину образования, лежащую в интервале между 0 и А, он будет отнесен к низкопродуктивному типу (неся в сравнении с выбором нуля лишь дополнительные издержки на получение образования). Аналогичным образом, получение образования в размере, большем, чем А, обуславливает отнесение его к высокопродуктивному типу, но связано с дополнительными издержками на образование по сравнению с выбором А.В каком случае работники разных типов выберут различные уровни образования?
Условие 1: Высокопродуктивные работники выберут образование на уровне А
WH – CHA ≥ WL
Условие 2: Низкопродуктивные работники откажутся от получения образования
WH – CLA ≤ WL
Отсюда получаем:
При А, лежащем в найденном интервале, работники разных типов выберут различные уровни образования.
Последовательность действий участников взаимодействия (нанимателя и наемных работников) при проведении фильтрации можно представить в виде дерева:
Об
Обозначения:
H –
высокопродуктивный тип,L –
низкопродуктивный тип.Замечание:
Принципиальным отличием использования сигналов и фильтрации (модели 1 и 2) является то, что в первом случае сигнал подает более информированная сторона, несущая издержки от обладания частной информацией. Во втором же случае фильтрацию осуществляет менее информированная сторона.
3. Сигнализация о качестве товара
Из-за наличия асимметрии информации производители товаров высокого качества могут жертвовать частью прибыли для вытеснения товаров низкого качества с рынка. С помощью информации о цене, производстве и других сигналах они могут информировать покупателей о качестве.
Пусть имеется один покупатель с полезностью
0, если ничего не покупает.
Качество товара принимает два значения: низкое (
s=0), высокое (s=1).Также есть два уровня стартовой цены:
Мы примем также, что
>c1>c0>0.
Допустим, что покупатели верят, что цена в первом периоде, которая сигнализирует о высоком качестве, равна
p1(<.
Прибыль продавца товаров низкого качества равна
p1- с0.Предположим, что
p1= с0<с1. Тогда прибыль продавца товаров высокого качества составит.
Если она положительна, то продавец будет вести политику низкой цены для вытеснения с рынка конкурентов.
4. Моральный риск: теоретико-игровой подход
Принято выделять два типа ситуаций, в которых возникает моральный риск:
А. моральный риск со скрытыми действиями,
В. моральный риск со скрытой информацией
.А. Моральный риск со скрытыми действиями.
Данная проблема возникает в ситуациях, когда действия агента ненаблюдаемы для принципала, но оказывают влияние на вероятность того или иного исхода контракта между агентом и принципалом.
Обратимся к случаю ремонта дома, описанному в Лекции 7. Насколько добросовестно агент выполнял свою работу – неизвестно, однако если после ремонта обнаружились дефекты, агент всегда может сослаться на неблагоприятные обстоятельства, которые предопределили исход дела, поскольку вероятность появления дефектов существует и в случае, если агент выполнял свою работу добросовестно (например, у добросовестного работника вероятность обнаружения дефектов после работы равна 0,2, а у недобросовестного такая вероятность составляет 0,5). Стимул агента к недобросовестному поведению обусловлен тем, что добросовестная работа связана для него с более высоким уровнем издержек (т.е. агент “отрицательно относится к работе” или просто “склонен к лени”).
Последовательность действий в таком взаимодействии имеет вид:
Обозначения:
A (Accept) –
принять контрактR (Reject) –
отвергнуть контрактEffort
– уровень усилий, прикладываемый агентомH –
благоприятный исходL
– неблагоприятный исход.Представим дерево взаимодействия более подробно:
Обозначения:
EH –
высокий уровень усилий агентаEL
– низкий уровень усилий агентаH
– благоприятный исходL
– неблагоприятный исход.В. Моральный риск со скрытой информацией.
Данная проблема возникает в ситуациях, когда агенту еще до выполнения условий контракта становится известна некоторая частная информация, недоступная принципалу, которую он использует при принятии решений, работать ли ему добросовестно, или нет. Например, еще до ремонта дома работнику становится известно, что вероятность появления дефектов очень велика. Это определенным образом скажется на его работе (“Зачем работать усердно, если дефекты все равно появятся?”).
Или более подробно:
5. Стимулирующие контракты
(incentive contracts) на рынке трудаЧтобы предотвратить возникновение морального риска, наниматель предложит агенту такой контракт, который будет стимулировать работника выбирать тот уровень усилий в работе, в котором заинтересован наниматель. Разберем пример такого контракта:
Агент заключает контракт с принципалом на выполнение определенной работы.
Принципал нейтрален к риску.
Функция полезности агента задается формулой
Агент имеет возможность отказаться от заключения данного контракта и заключить альтернативный контракт, который принесет ему ожидаемую полезность в размере
U0 = 1.Агент может прилагать усилия на одном из двух уровней: Е = 1 или Е = 2
.Наниматель получает определенный доход от действий работника. Доход зависит от уровня усилий работника и от случайных, не определяемых действиями агента и нанимателя событий и задан следующей таблицей:
Уровень усилий |
Доход нанимателя | |
R = 10 |
R = 30 | |
Е = 1 |
P = 2/3 |
P = 1/3 |
Е = 2 |
P = 1/3 |
P = 2/3 |
В клетках таблицы стоят вероятности получения нанимателем того или иного дохода от действий агента.
При Е = 1 ожидаемый доход нанимателя равен
При Е = 2 ожидаемый доход нанимателя равен
Таким образом, при возрастании усилий агента ожидаемый доход принципала также растет.
Случай 1: Усилия являются наблюдаемой величиной
Если наниматель хочет, чтобы агент согласился работать на уровне Е = 2, ему необходимо предложить агенту за эти услуги достаточно высокую заработную плату. Действительно, чтобы агент не отказался от заключения контракта, W должна удовлетворять следующему условию:
Ожидаемая прибыль принципала, таким образом, составит:
Если принципал хочет обеспечить работу агента на уровне Е = 1, ему достаточно предложить агенту заработную плату в размере
1 вне зависимости от прилагаемых тем усилий. Это обеспечит агенту полезность, равную полезности от выбора альтернативного контракта.Ожидаемая прибыль нанимателя в этом случае составит:
Таким образом, увеличение издержек принципала на заработную плату с
1 до 4 обеспечит рост ожидаемой прибыли на 20/3, что составляет величину большую, чем 3, и требование от агента усилий на высоком уровне является оправданным.Случай 2: Усилия являются ненаблюдаемой величиной
В этом случае наниматель не может поставить заработную плату в зависимость от усилий агента, однако он может предложить агенту плату, зависящую от полученного нанимателем дохода. Пусть контракт, предлагаемый агенту, имеет вид:
Чтобы агент выбрал уровень усилий Е = 2, должны выполняться два условия:
Условие 1: условие оптимального стимулирования (
incentive compatibility constraint)Ожидаемая полезность агента от выбора им Е = 2 должна быть не меньше, чем от выбора Е = 1:
EU (E = 2) ≥ EU (E = 1), что для данного контракта имеет вид:.
Это неравенство легко преобразуется к виду:
(1)
Условие 2: условие участия
Контракт, предложенный нанимателем, должен приносить агенту большую ожидаемую полезность, чем в альтернативный вариант, что отражается условием:
(2)
Для поиска оптимальных значений
y, z воспользуемся графическим способом. Построим ограничения (1), (2) на графике с осями
Заштрихованная область указывает множество точек
y, z, удовлетворяющих условиям (1), (2). Поскольку ожидаемая прибыль принципала тем выше, чем меньше ожидаемые выплаты агенту, лучшим контрактом для нанимателя будет контракт с y=0, z=9. Данный контракт удовлетворяет обоим условиям и обеспечивает нанимателю ожидаемую прибыль в размереОстается убедиться в том, что нанимателю имеет смысл добиваться от агента усилий на уровне Е = 2
.Действительно, в случае, если Е = 1, заработной платы равной
1 достаточно для выполнения условия участия агента. Ожидаемая прибыль нанимателя в таком случае равнаОСНОВЫ ТЕОРИИ ПРАВ СОБСТВЕННОСТИ
Данной теме будут посвящены три лекции. На второй лекции мы обсудим проблемы, возникающие в связи со сложностью объекта, к которому прилагаются права собственности. На третьей лекции мы будем говорить о тех проблемах, которые возникают в связи со сложностью субъекта права собственности - коллективного субъекта, или фирмы, где надо обеспечить контроль многочисленных собственников за менеджерами.
О ПРАВАХ СОБСТВЕННОСТИ
Механизм возникновения прав собственности в классическом виде характеризуются следующей цепочкой отношений:
человек Þ действия Þ активы.
Человек совершает действия применительно к некоторым активам. В этом смысле мы можем говорить, что у человека появляется право собственности на данные активы. Индивид присваивает в процессе действий некоторые активы, скажем, срывает с дерева яблоко и ест его. Это означает, что он присваивает данное яблоко. Оно становится так или иначе объектом его собственности.
Отношение присвоения, использования какого-то предмета - самое простое отношение собственности. В нем еще нет общественных отношений, нет никаких противоречий, проблем, конфликтов, связанных с отношениями между людьми, а есть просто человек и предмет, который он использует. Отношение между человеком и предметом лежит в основе любого отношения собственности, образует его материальную основу. Что означает отношение присвоения, использования? Какие виды благ (активов) и форм их присвоения можно здесь выделить? Мы уже упоминали об общественных товарах (public goods), об эксклюзивных товарах и пр. Я бы сказал, что блага делятся на те, которыми мы пользуемся вприкуску, и на те, которыми мы пользуемся вприглядку. Например, в голод человек мог пользоваться сахаром вприкуску, и тогда сахар кончался, или вприглядку, и тогда он не кончался, а человека согревало сознание, что у него еще есть сахар.
Блага, которыми мы пользуемся вприкуску. Как правило, они представляют собой эксклюзивный товар и могут быть использованы двояко:
Рассмотрим два примера. Первый: человек, съедая яблоко, тем самым деформирует его и претворяет в некое удовольствие. Второй: человек, работающий в классе за компьютером или арендующий автомобиль, естественно, их не деформирует, но когда он данными предметами пользуется, никто еще, кроме него, ими пользоваться не может. Какая разница между первым и вторым примерами?
Дело в том, что яблоко человек может только конечным образом потребить. Он не может дать его в аренду, ибо это означало бы лишь одно: “Отдай мне твое яблоко или то, что от него осталось, и я его съем”. Это т.н. “отношение присвоения”. А что касается компьютера или машины, то человек может отдать их на время кому-то попользоваться, а затем получить обратно. Т.е. отношение собственности усложняется. Помимо конечной собственности, возникает возможность некой промежуточной (ослабленной) собственности, когда мы отдаем кому-то на время, с определенными условиями в пользование наш объект собственности.
Блага, которыми мы пользуемся вприглядку
. Например, вприглядку мы пользуемся прекрасной сиренью, цветущей за высоким соседским забором (восхищаемся: “Черт, какая сирень!”, нюхаем ее), а перейти к пользованию ею вприкуску нам мешает злая соседская собака.Но, в принципе, все принадлежащие кому-то блага можно использовать не только вприглядку, но и вприкуску
, т.е. подойти к ним, как к сахару, - не только на него смотреть, но и непосредственно употребить. Например, стандартное использование “Джоконды” Леонардо да Винчи в Лувре – использование вприглядку. На нее можно смотреть, и единственное здесь ограничение – масса людей перед этой картиной (площадка перед ней представляет собой редкий дефицитный ресурс). Но какой-нибудь авантюрист может попытаться ее украсть и пользоваться ею уже по своему усмотрению (скажем, ставить на нее чайник у себя дома). Иными словами, теоретически это благо может стать эксклюзивным.Наконец, блага, которыми можно пользоваться исключительно вприглядку. Примером таких благ является Солнце, Луна. Правда, у Н.В.Гоголя в “Вечерах на хуторе близ Диканьки” черт украл Луну, а у Корнея Чуковского крокодил Солнышко присвоил, т.е. их тоже использовали вприкуску. Очевидно, все зависит от наших возможностей. И, тем не менее, все атмосферные эффекты, все, что относится к
environmental economics, являются благами, которыми мы пользуемся вприглядку. Назовем их позитивными экстерналиями деятельности Высшего существа. Все мы дышим воздухом, греемся под лучами Солнца. Однако наш доступ к реке уже может быть ограничен точно так же, как к “Монне Лизе”.Вот проблемы, которые возникают на уровне присвоений. Но заметим, что во всей этой классификации нет редкости, поэтому данные отношения как бы предэкономические. А экономическими они становятся, когда конкретное благо оказывается редким, когда человек вынужден выбирать.
Классический пример – Адам и Ева счастливо живут в раю, пока не появляется змей-искуситель, предлагающий Еве яблоко с древа познания добра и зла. Но такое использование яблока относится к запрещенному классу (есть его нельзя) и приводит к конфликту. Вспомним, что собственность, согласно Алчиану, - это свобода (право) индивида выбирать для некоторого объекта любое использование из разрешенного (т.е. незапрещенного) класса использований. Другой пример: даже если вы едете на собственном автомобиле, вы не можете во время езды наехать на старушку - это запрещенный класс использований. В подобных ситуациях возникает проблема, относящаяся к классу “
tort” - “правонарушение, преступление”, возникают социальные отношения по этому поводу, возникает выбор. Фактически Адам и Ева соизмеряют обещанное им змеем-искусителем удовольствие, которое они гипотетически получат, и неопределенное, но очень страшное наказание от господа Бога. И нам сегодня следуют поблагодарить наших прародителей за тот выбор, который они сделали в условиях неопределенности.СИСТЕМА ПРАВ (ОТНОШЕНИЙ) СОБСТВЕННОСТИ (
PROPERTY RIGHTS, или PR)Итак, появляется ограниченность благ (мы вводим данный параметр). И сразу же в той идиллии, где мы лимитированы лишь выбором, каким образом - вприглядку или вприкуску - есть имеющийся сахар, возникает проблема установления порядка использования, присвоения ограниченных благ.
Система прав (отношений) собственности - это те отношения порядка, те институты регламентации, которые возникают между людьми по поводу использования ограниченных благ. Эта система прав состоит из:
- системы гарантий (механизмов защиты) прав собственности.
Гарантии прав собственности – это фактически общественный вклад в ваши права собственности. Существует три вида гарантий прав собственности: принуждение, информация, страхование.
Принуждение. Скажем, если вы купили баян, общество гарантирует вам, что его не украдут. Но гарантии обеспечиваются обществом не путем приставления охраны к баяну, а путем создания механизма принуждения к соблюдению установленной принадлежности и объявления, что такой механизм есть и действует. Этого механизма боятся, в
силу чего права собственности не нарушают. Механизм состоит из регламента, потенциально где-то имеющегося человека с ружьем, тюрьмы, в которую вас могут посадить. Человек с ружьем, тюрьма не прилагаются непосредственно к вам или к каждому объекту собственности. Они просто где-то существуют. Однако они приводятся в действие, когда кто-то нарушает регламент.Информация. Чтобы приобретенный вами баян никто не украл, окружающие должны знать, что данный баян ваш. Ведь на самом баяне не написано, что он принадлежит вам. А если он воспринимается, как ничейный, велико искушение его присвоить. С таким поведением мы довольно часто сталкиваемся и в старших группах детского сада, и в младших классах школы, ибо детям в этом возрасте еще не полностью привиты инстинкты правосознания. Следовательно, к механизмам, гарантирующим нашу собственность, относится и информация. В обществе должны существовать информационные системы, которые обеспечивают людей информацией о принадлежности того или иного объекта собственности.
Например, у неграмотных крестьян роль такого информационного механизма выполняет крестьянский сход, на который собираются всей общиной и прилюдно делят землю. Если потом кто-то из крестьян начинает оспаривать борозду, разделяющую его и соседскую землю, свидетелями раздела выступают все крестьяне. Они знают все про всех, потому что их группа малочисленна, т.е. работает наглядный уровень информации. А как только мы выходим за рамки общины, возникает необходимость перехода к письменным титулам собственности, потому что все про всех уже не знают. Для этого существует земельный кадастр, в соответствии с которым вы, имея дачу, приватизируете земельный участок и получаете некий документ - титул собственности.
Наглядный уровень информации характерен и для семьи. В семье не составляется письменный договор, где сказано, что штаны зеленого цвета купили именно Ване, а не Пете. Ведь семья небольшая, и все ее члены хорошо помнят, кому мама покупала зеленые штаны. Как правило, это не оспаривается, хотя конфликты, конечно, бывают
. Но разрешаются они путем мирных переговоров с отсылкой к первичному факту.В нашей экономике главная проблема гарантии прав собственности на уровне информации - проблема регистрации акций. До недавнего времени реестр акционеров могла вести сама компания или нанимать для этой цели любую, даже сомнительную, фирму. А потом акционер, купивший акции, вдруг узнавал, что владеет не 20 %, а 3 % акций, потому что так записано в реестре. Происходило это сплошь и рядом - ведь регистратор был частный, неподвластный никакому общественному контролю, никакому закону.
Другая наша проблема гарантии прав собственности на уровне информации – проблема бухгалтерского учета на предприятии. Иностранный инвестор чаще всего отказывается покупать наши предприятия, так как не может понять, какие у них реальные активы и пассивы. У нас не существует международных стандартов бухгалтерского учета, поэтому купить наше предприятие может только глупец – ведь он купит нечто, из чего все активы выведут даже тогда, когда он сам уже владеет этим предприятием, ибо он не видит это предприятие, оно не транспарентно.
Страхование. Данный вид гарантий собственности, который, кстати, возник достаточно рано, является неотъемлемой чертой цивилизованного мира. Эти гарантии чаще применяются к хозяйственной деятельности как к таковой, но можно говорить и о страховании неподвижных, не находящихся в хозяйственном обороте объектов собственности (например, личного автомобиля или дома).
Таковы три вида гарантий собственности.
Однако если реальное нарушение отношений собственности относится к неурегулированным законом использованиям, оно не квалифицируется, как правонарушение (
tort). Классический пример – некая сложившаяся среди группы лиц система взаимоотношений, система интеллектуальной собственности, относящаяся к конкретной игре, в которую кто-то вторгается, нарушая тем самым их отношения присвоения, их собственность. Такое вторжение не регулируется законом. Государство тут совершенно ни при чем.Другой пример: лежа на пляже, вы построили красивую крепость из песка, а некто прошел и наступил на нее. Если вы, мстя за разрушение, начнете с ним драться, виноваты будете вы, так как именно вы нарушили закон. У вас есть единственный законный способ защитить вашу крепость – вы должны купить или арендовать этот участок пляжа и, кроме того, обязательно зарегистрировать свое песчаное творение, как некий полезный объект собственности, т.е. получить на него титул
- copyright (©). Ведь в суде, куда вы обратитесь по поводу ее разрушения, вас обязательно спросят о наличии свидетельства, что эта песочная крепость – произведение искусства. В противном случае суд учтет, что объем песка, из которого была сделана ваша крепость после того, как ее раздавили, фактически остался тем же самым. Поэтому он постановит взвесить лишь те несколько песчинок, которые ваш обидчик унес на подошвах своих ног, посчитать, сколько они стоят (полкопейки!) и вернуть эту сумму вам.Определение ответственности (liabilities).
Любые действия человека обуславливают возникновение следующей цепочки:человек Þ действия Þ последствия.
Например, действие человека – езда на своем автомобиле, а последствия – сбитая старушка. Другими словами, в правах собственности есть две стороны: сами права (rights) и ответственность (liabilities).
Понятие
“liabilities” в русском языке отсутствует. В нашей стране существуют права и обязанности (например, право дышать воздухом и обязанность защищать родину), но это не есть права и обязанности в отношении собственности. Исторически мы не выступали, как собственники. Наши права представляют собой лишь то, что барину не интересно, а обязанности – то, что барину интересно. Причем барину совершенно все равно, хотим мы или не хотим, скажем, идти на войну с турками.В отличие от русского языка, английский язык отражает многовековую историю людей, обладавших правами и обязанностями. Это - права и обязанности частного человека, частного собственника, который сам себе хозяин и с которым торгуются, когда от него хотят чего-то добиться. В английском языке существует близкое по значению к “
liability” слово “responsibility”, тоже означающее “ответственность”, однако эти слова - не синонимы. Слово “liability”, с одной стороны, означает “ответственность” (“responsibility”), а с другой - некую обузу, некий груз, который человек несет потому, что у него есть собственность.Основная ответственность (liability), связанная с собственностью, - уплата налогов с нее. В любом цивилизованном государстве существует вмененный налог на собственность. Только у нас его нет. Недавно мне сообщили, что я не уплатил за свой участок в 15 соток земельный налог за последние два года (я просто забыл это сделать) и предложили выплатить вместе со штрафами и пенями 40 руб.! Т.е. нельзя сказать, что наша система человека давит. Она просто абсолютно бестолковая. В России у собственников чего бы то ни было до сих пор нет внятной ответственности. И мы пытаемся на основании прав и обязанностей, на основании единовременного акта покупки построить некоторые важнейшие экономические механизмы.
Конкретный пример. Мы очень долго пытаемся собрать налоги и не можем этого сделать. Ну, как собрать налоги в стране, где 2
/3 экономики идет “под столом”?! Чтобы как-то справиться с данной проблемой, было решено обложить налогом богатых, и теперь за ввоз в страну иномарки необходимо заплатить примерно 70 % ее стоимости. В результате, из 1900000 ввезенных иномарок такой налог за них уплатили 5 (!) человек. Среди этих пяти был, например, В.А.Гусинский. Дело в том, что эти пятеро столь богаты, что находятся под самым пристальным вниманием государственных органов. Поэтому они вынуждены покупать свой “Мерседес-600” за положенные 150 тыс. $, а не за 80 тыс. $ через Брянскую область, тогда как все остальные наши владельцы иномарок – вроде бы “чернобыльцы” и этих налогов не платят.В России почему-то считается, что можно зафиксировать покупку автомобиля и взять положенный с нее налог только в момент перехода прав. Между тем, существует ежегодный технический осмотр, и если установить для каждой иномарки с объемом цилиндров свыше 2,5 л прогрессивный налог 5
00-700 $ в год, богатый человек не сделает попытки уйти от этого налога, а придет и заплатит. Но когда с него хотят получить разом налог в 40 тыс. $, он, разумеется, приложит все усилия, чтобы его избежать. Это и есть liabilities – ответственность за собственность, которую ты имеешь, в виде уплаты налогов на нее. Систему ответственности за собственность нам с вами еще предстоит создать в России в ближайшие годы, так как по-другому мы налоги собрать никогда не сможем.Проблемы
Rights и Liabilities. Проблема ответственности (liabilities) в первую очередь связана с тем, что от твоего использования собственности или от того, что ты просто ею владеешь, у твоих соседей возникают внешние эффекты (external effects). Порождение внешних эффектов (экстерналий) и составляет экономический смысл проблемы ответственности. Экстерналии могут иметь для других людей позитивную или негативную ценность (например, задавленная старушка – та же экстерналия вашей деятельности, за которую вам придется платить).В договорном обществе права собственности регулируются лишь с целью минимизации
/максимизации негативных/позитивных внешних эффектов. А в обществе, претендующем на то, что оно лучше, чем сам человек, знает, отчего он будет счастлив, регулирование преследует иную цель. Именно таким было наше общество до недавнего времени. Классический пример иррационального регулирования прав собственности - ограничение этажности и размеров садовых домиков, которые советские люди могли строить на доставшихся им 6 сотках. Кроме того, на этом участке запрещалось также строить гараж. Тех же, кто умудрялся его построить под своим домом, старались выявить и наказать, а гараж бетонировали.Надо сказать, тут коммунисты не открыли ничего нового. Они, конечно, стремились, чтобы советские люди жили примерно одинаково, и никто бы не
“высовывался”, а те, кто “высунулся” законным образом, жили на государственных дачах и вели себя, как янычары. Но, очевидно, это вообще в природе русского человека. В “Истории одного города” Салтыкова-Щедрина говорится: “…казалось, например, непростительною дерзостью, если смерд поливал свою кашу маслом. Не потому это была дерзость, чтобы от этого произошел для кого-нибудь ущерб, а потому, что люди [градоначальники]… предполагают в смерде одну способность: быть твердым в бедствиях. Поэтому они отнимали у смерда кашу и бросали собакам”. Воспитание стойкости к бедствиям является явно иррациональной целью регулирования прав собственности. А рациональной целью является регулирование внешних эффектов.
Типы регулирования прав собственности.
Права собственности регулируются законом, обычаем или контрактом. Закон и обычай в некотором смысле навязываются человеку. А что касается контрактных ограничений, составляющих достаточно большой класс ограничений прав собственности, то они отличаются от регулирования законом и обычаем прежде всего процедурой bargaining. С законом, в отличие от живого человека, торговаться нельзя. Правда, говорили, что “В России нет закона, // Есть столб, а на столбе корона”, но со столбом тоже не поторгуешься!Экономическая теория очень активно занимается контрактным регулированием внешних эффектов (по этому поводу существует огромная литература). Классический пример вполне рационального контрактного регулирования экстерналий: некий пианист очень любит играть на рояле ночью, но, понимая, что его сосед может пожаловаться в милицию (согласно закону после 23.00 шуметь не полагается), он предлагает соседу в качестве компенсации за беспокойство 800 руб. в месяц. Сосед соизмеряет предложенную сумму со своим доходом (эффект дохода здесь будет учитываться, как фактор) и с платежеспособностью пианиста. Если последний регулярно гастролирует за границей, то сосед, пожалуй, на 800 руб. не согласится, а запросит 1000 или более, но на какой-нибудь сумме он остановится. Это обычная процедура
bargaining, которая описывается известным нам инструментарием микроэкономики.Пример экономически значимого (т.е. затрагивающего многих людей) контрактного регулирования негативных экстерналий - плата за вредность производства. Кому-то нужно работать с ядовитыми реактивами, поэтому процедура найма на работу во вредный цех регулируется ставкой заработной платы, пенсионными гарантиями, некоторыми медицинскими гарантиями (т.е. некой процедурой уравновешивания в процессе bargaining), а также законом. И если нет безработицы, когда люди хватаются за любую работу, то потребуется еще уговорить человека пойти туда работать, для чего ему предложат что-то сверх положенного в законе. Но все-таки данный пример достаточно смешанный, так как работника вообще нанимают конкретную работу выполнять, а не ядовитые пары вдыхать, а у него есть стимул соглашаться на то, чтобы вдыхать эти пары. Найм рабочей силы на предприятие редко рассматривается в рамках экстерналий.
Другой пример: завод создает соседствующей с ним турфирме негативные условия функционирования, сливая отходы в реку (причем законом такой слив не запрещен). Инициировать контракт будет пострадавшая сторона – турфирма. Пространство контракта ограничено предельно рациональными позициями каждой из сторон. Со стороны турбазы - это стоимость очистных сооружений (ведь она может и сама построить очистные сооружения, а завод вряд ли станет возражать). Со стороны завода – это прибыль турфирмы. Если ее прибыль составляет 800 тыс
. $, а приведенная стоимость очистных сооружений - 1,5 млн. $, то турфирма не будет убеждать завод вообще не сливать отходы, она будет торговаться с ним в рамках максимум 200-300 тыс. $ о том, чтобы он сливал отходы с определенной периодичностью (скажем, не в сезон или ночью), а завод в процессе торга будет сравнивать свои издержки от такой работы и прибыль. Но если прибыль турфирмы составляет 8 млн. $, а приведенная стоимость очистных сооружений - 1,5 млн. $, то турфирма просто оплатит их постройку.Классический пример контрактного регулирования позитивных эффектов: модный бутик или музей (предприятие, создающее позитивный эффект) привлекают массу народа, поэтому их владелец может начать торговаться с владельцами соседних ресторанов и магазинов, требуя 10 % прибыли за столь выгодное
для них соседство и угрожая в случае отказа переехать в другой район (он знает, что переезд не повредит его репутации).Первый, второй и третий уровни собственности: PR
1 – владение, PR2 – распоряжение, PR3 – пользование. Экономисты редко рассматривают эти категории, а между тем они имеют вполне определенный экономический смысл.В условиях владения человек может распорядиться своим активом любым образом – продать, уничтожить, и пр. В экономическом (но не в юридическом!) смысле владение есть полная его собственность. А у юристов гораздо более дробная классификация. Например, у них есть владение без права продажи. Многое в юридической системе зависит и от национальных особенностей.
В условиях распоряжения человек - уже не верховный собственник, ему делегировали это право. Экономический смысл распоряжения в том, что у лица, принимающего решение, нет права на окончательное отчуждение актива, но есть право на извлечение и присвоение дохода от коммерческого использования данного актива.
В условиях пользования человек имеет право только пользоваться данным активом в установленном хозяином порядке, но не имеет права сдавать актив в аренду.
Таков экономический смысл ранжирования уровней собственности.
Классическим примером является использование зданий и сооружений. Скажем, государственное учреждение может лишь пользоваться своим зданием, но не может сдавать его частично в аренду, извлекать доход и платить заработную плату сотрудникам. А государственное унитарное предприятие или образовательное учреждение имеет право распоряжения - оно может сдать помещения в аренду и использовать деньги от аренды на свои собственные уставные цели. В настоящее время в России организации, которые официально обладают только правом пользования федеральной собственностью, вынуждены переходить де-факто к распоряжению своими фондами (т.е. коммерчески их использовать), потому что иначе они существовать не могут. Это основное противоречие использования федеральной и вообще государственной собственности на региональном и муниципальном уровне сегодня юридически не урегулировано, переход к распоряжению на всех уровнях делегирования прав собственности не разрешен. Но это довольно экзотическая форма государственной собственности.
Что же касается предприятий, то здесь существует некая система принятия решений. Есть окончательное решение, которое принимает совет директоров (оно принимается на уровне владения - PR1). Есть решение, которое принимает управленческий слой (оно принимается на уровне распоряжений - PR2). Управленцы обязаны на своем рабочем месте извлекать доход для предприятия, т.е. они так или иначе коммерчески используют доверенные им активы. А на уровне пользования – PR3 работает, например, секретарша, которая использует пишущую машинку и которая под страхом увольнения не может делать на ней “левую” работу.
В идеальной экономической организации на каждом уровне принятия решений тот, кто его принял, полностью отвечает за результаты этого решения, как позитивные, так и негативные. Предполагается, что все они зависят только от него. К сожалению, построить такую систему не удавалось нигде и никому. На практике владелец не может делегировать свою ответственность вместе со всеми ее последствиями. Он не будет иметь никаких проблем со своей собственностью, если только продаст ее. А пока он ею владеет, у него постоянно возникают проблемы. Если нанятый рабочий в результате принятого им решения ломает станок, за это несет ответственность и менеджер, и владелец. Нанятый владельцами корпораций менеджер, который обладает правом принимать решения, накладывает на владельцев тяжелый груз ответственности.
Оптимальной экономической организацией является организация, в которой расхождение между уровнем принятия решения и уровнем ответственности за результаты данного решения минимизировано. И хотя теоретически, конечно, можно составить идеальный контракт, в котором было бы четко прописано, что лицо, принимающее решение, понесет такую-то ответственность, если в результате того-то возникнет то-то, однако в реальности полные контракты написать невозможно. А поэтому невозможно и добиться, чтобы лицо, принимающее решения, несло всю ответственность за эти решения. Как бы полно ни были составлены контракты найма и менеджеров, и рабочих, в них все равно возникают зоны неопределенности, а внутри предприятия возникают зоны неэффективности. В принципе, раздел институциональной экономики, занимающийся отношениями собственности внутри предприятия и вообще отношениями собственности предприятия, полностью нацелен на снижение издержек, которые возникают вследствие такого рода несовпадений.
КОНЦЕПЦИЯ ОСТАТОЧНЫХ ПРАВ И ОСТАТОЧНЫХ ЭФФЕКТОВ
(RESIDUAL CLAIMS AND RETURNS)Концепция остаточных прав и остаточных эффектов была изложена Алчианом и Демсецем в их знаменитой статье “
Production, Information Costs and Economic Organization” – “Продукция, информационные издержки и экономическая организация” (1972). И хотя эта концепция сейчас подвергается атакам, как неполная, она, тем не менее, составила некоторую эпоху в развитии и становлении неоинституциональной экономики, а также в формировании методологии нового предмета “Право и экономика” (“Law and Economics”).Чтобы понять, что такое “остаточные права”, давайте сначала попробуем представить себе исчерпывающий контракт, который может существовать только на идеальном уровне. В таком контракте у нас есть два партнера А и В, у А есть яблоко, у В есть два рубля, и они меняются ими (А меняет яблоко на два рубля, а В меняет два рубля на яблоко). Между ними заключается некий контракт. В нем должны быть предусмотрены абсолютно все возможные распределения эффектов от этого обмена, абсолютно все возможные распределения прав на эти два находящихся в динамике (в процессе передачи) объекта в результате решительно всех обстоятельств, которые могут возникнуть. Скажем, яблоко гнилое, яблоко червивое, Н.С. Хрущев отменил деньги и объявил коммунизм, А умер, В умер, умерли и А, и В, после землетрясения А и В не могут найти друг друга, и т.д.; если яблоко гнилое, за него возвращается 1 руб.; если яблоко червивое – 50 коп.; если Хрущев отменил деньги, яблоко делится пополам; если А умер, все наследуют его родственники (указано – какие); и т.д. Особенность полного контракта в том, что он стремится к бесконечности. Если мы заключили такой контракт, то, естественно, никаких остаточных прав у сторон не возникает.
Однако в реальной жизни полных контрактов не бывает. Даже в совсем простом обмене мы не можем предусмотреть всех возможных вариантов. В контрактах, которые люди заключают между собой, не все права собственности оказываются специфицированными, описанными. Т.е. в неполном контракте и А, и В будут нести некие остаточные эффекты. Например, если А передал В яблоко, В передал А деньги, и у В это яблоко тут же украли, то негативный остаточный эффект несет В (так как сделка не была застрахована от третьей стороны); если яблоко червивое, то негативный остаточный эффект несет В; если в результате землетрясения А и В не могут найти друг друга, негативный остаточный эффект несут они оба (обеими сторонами недополучена выгода); если Хрущев отменил деньги, то, вероятно, яблоко забирает себе секретарь парткома, и негативные последствия также несут обе стороны.
Итак, в реальности либо сторона А, либо сторона В, либо обе эти стороны обязательно будут нести некие негативные эффекты, а также, естественно, некие позитивные эффекты (если А ухитряется всучить В гнилое яблоко, то А несет позитивный эффект). Такие моменты собственности не описаны в контрактах, поэтому они называются “
residual” (“остаточные”). Это – то, что остается после описанного в контракте. Остаточные эффекты представляют собой те права и те полезные эффекты, которые не перераспределились или нечаянно перераспределились (так, червивое яблоко представляет собой негативный residual return).Более полно концепция остаточных прав и остаточных эффектов видна на примере фирмы. Такую модель создали Алчиан и Демсец. Они рассматривают т.н. простую кооперацию – командную работу (
team work), когда все участники занимаются достаточно однородным трудом. Скажем, рабочие собираются вместе, чтобы нести большое бревно, причем столь длинное, что первые и последние из несущих его рабочих друг друга не видят. Их труд однороден. Наблюдать друг за другом в полной мере они не могут, поэтому кто-то может отлынивать от работы. После переноса бревна им заплатят рубль и ведро водки, которое они поровну поделят между собой. Т.е. все они в равной степени заинтересованы в этой работе. Картина И.Е. Репина “Бурлаки на Волге” изображает такой же пример простой кооперации из российской действительности XIX века.В случае простой кооперации у членов команды возникает две проблемы. Во-первых, это проблема отлынивания (кто-то тянет канат изо всех сил, а кто-то – вполсилы) и, во-вторых, это проблема “безбилетника”
(ведь они собираются поделить результаты). Вспомним экономическое обоснование free riding: например, пять человек, отдавая каждый по 100 % усилий, приносят по рублю (1*5). Если один из них решил схитрить и отдать только 80 % усилий, то в итоге все получат 4*5+0,80=4,80, которые поделят на 5, и тем самым он окажется в значительном выигрыше. Главное, чтобы он один был такой хитрый, но на это надеется всякий “free rider”. Это вполне реальная проблема, которая возникает в team work.Каким образом членам команды осуществлять управление и контроль за собой? Алчиан и Демсец говорят, что для них наиболее экономически эффективно выделить одного человека, освободив его от переноски бревна, и делегировать ему права надзирать за носильщиками бревна (обходить строй и смотреть, чтобы никто не увиливал), увольнять тех, кто не старается, и нанимать новых носильщиков, т.е. сделать его менеджером команды. Однако трудно представить, что у него не возникнет свой интерес. Скажем, он может вымогать деньги с тех, кто работает вполсилы, но боится потерять место. Он их не будет увольнять, команда будет нести потери, а он будет набивать в это время свой карман. Он может брать взятки у тех, кого он нанимает на работу, и т.д.
“А кто будет надзирать за ним самим?” - спрашивают Алчиан и Демсец. Если для надзора за надзирателем нанять еще одного человека, то в данной или последующей итерации это окажется экономически невыгодным (расходы на такой надзор превысят ожидаемый позитивный результат). Команда не может решать судьбу надсмотрщика и голосованием, ибо у нее нет критериев, чтобы оценить, хорошо он работает или плохо. У надсмотрщика более сложный характер труда, необозримый для остальных участников команды в процессе труда. Труд надсмотрщика участники команды могут оценить лишь по конечному результату – по тому, сколько они получили за переноску бревна, но за время его переноски многое может случиться.
Алчиан и Демсец считают, что есть один путь повысить эффективность работы надсмотрщика в отдельности и команды в целом - сделать надсмотрщика хозяином всего продукта (хозяином предприятия по переноске бревен). Они доказывают, что в этом случае со всеми участниками команды будут заключены фиксированные контракты. Скажем, у нас есть 50 человек, которые договорились перенести бревно за 50 рублей (т.е. каждый из них за 1 рубль). Прежде, чем приступить к работе, они выделили из команды одного человека, и их стало 49+1. Если они этого человека сделают хозяином (т.е. человеком, имеющим право увольнять и нанимать на работу), то он уволит четверых-пятерых наиболее неэффективно работающих и примет одного-двух более эффективно работающих на ту же фиксированную плату - один рубль за переноску бревна. Таким образом, в команде станет 47+1 человек. 47 человек получат фиксированный доход 47 рублей. Он получит то, что останется: 3 рубля. И все участники команды будут довольны, ибо пострадают только
те, кто не несет бревна, а те, кто его несет, не пострадают, чего, собственно, они и добивались. С точки зрения распределения ресурсов, работа сделана наиболее эффективно - три маргинальных человека с отрицательной производительностью вышли из команды, что привело к оптимальному распределению ресурсов.Таков экономический путь формирования хозяина. Именно хозяин, собственник фирмы получает остаточный доход
(residual income). Если он хозяйствует плохо, его остаточный доход может оказаться и минус 3 рубля. Если он набрал столь слабосильную команду, что и 52-м человекам тяжело нести бревно, и он вынужден нанимать 53-го и т.д., то ему придется оплачивать их работу из своих средств, потому что условия контракта фиксированы. У хозяина есть сильнейший стимул повышать эффективность предприятия в целом и нет интереса пытаться “урвать” что-то за счет предприятия. Он – хозяин предприятия, владелец residual income.
Представим себе два предприятия, которые имеют наемных работников с
fixed wages (с фиксированной заработной платой). У каждого предприятия есть некая возможная прибыль. Их отличие в том, что первым предприятием управляет его хозяин, а вторым – наемный менеджер.В первом случае, если предприятие хозяйствует эффективно, дополнительный продукт этого предприятия объективно представляет собой добавку не только для хозяина, но и для всего общества и уж по крайней мере для данного предприятия.
Во втором случае дополнительный продукт предприятия складывается из прибыли хозяина предприятия (revenue) и доли наемного менеджера, которую последний попытается увеличить. Сделать это за счет зарплаты наемных работников он не сможет, так как их зарплаты фиксированы. Поэтому он будет стремиться в первую очередь расширить свой доход за счет возможной прибыли (т.е. перераспределить ее внутри самого предприятия в свою пользу), а уже во вторую очередь - увеличить эффективность предприятия в целом. Наемный менеджер попытается создавать дочерние фирмы и, пользуясь своими возможностями принимать решения по реализации продукции, перекачивать в эти принадлежащие ему фирмы прибыль предприятия по заведомо невыгодным контрактам. Логика его действий та же самая, что и логика действий нечестного надсмотрщика, пытающегося брать взятки с тех, кто плохо несет бревно
.Алчиан и Демсец сформулировали очень простое правило эффективности прав собственности: при прочих равных условиях экономическая эффективность (или оптимальное распределение ресурсов) достигается тогда, когда лица, принимающие решения, полностью отвечают как за позитивные, так и за негативные последствия своих решений. Это в первую очередь и отличает хозяина.
К сожалению, в истории нашей страны масса примеров, когда лица, принимающие решения, за их последствия не несут вообще никакой ответственности или не несут ее в полной мере. Классический пример на политическом уровне из нашего недавнего прошлого - деятельность ЦК КПСС, который принимал решения, а ответственность за них несло правительство. Сейчас ту же роль играет Администрация Президента и в какой-то
степени Государственная Дума, когда принимает законы, обязательные для правительства. Тем не менее, ответственность за эти законы, за плохую работу госаппарата в общественном сознании почему-то возлагается на правительство, на исполнительную власть. Всем нам очевидно, сколь плохо и неэффективно функционирует общество, в котором принимающие решения люди не несут ответственности не за их исполнение (что вполне естественно), а за их последствия.Разумеется, невозможно, чтобы за все политические решения кто-то нес ответственность. Это реальная проблема для всех стран мира. И хотя все усилия организационной науки, теории фирмы, юридической практики регулирования административных проблем направлены на то, чтобы сблизить принятие решения и ответственность за его последствия, далеко не всегда это удается, ибо здесь существуют свои ограничения (о них мы поговорим, когда будем разбирать механизм функционирования акционерного общества).
То, что описали в качестве простейшей модели Алчиан и Демсец, называется “классической фирмой”. Классическая фирма – это фирма, в которой собственник не отделен от менеджера. Однако есть три глобальных ограничения на применение данной модели.
Во-первых, это ограничения, связанные с неэффективным распределением рисков. Когда один человек (хозяин) принимает решения гигантского масштаба, он, конечно, принимает их в свою пользу, однако он не всегда способен усвоить огромный массив информации, склонен к ошибкам, не может всего просчитать, не может гарантировать остальным, что просто-напросто не сойдет с ума в тот или иной момент. И общество обычно ограничивает владельца очень крупного состояния в распоряжении этим состоянием, дабы элиминировать последствия его ограниченной рациональности. Действия с такими крупными состояниями попадают в поле зрения законодательных органов, для чего в каждой стране обычно существуют определенные демпфирующие механизмы. Они не указывают богатым людям, на что им направлять средства и как принимать решения, но предусматривают определенную процедуру перепроверки и общественного обсуждения последствий этих решений с целью снизить риск ограниченной рациональности богатых людей.
Во-вторых, это ограничения, связанные с монопольным эффектом. При неограниченном росте классическая фирма может занять монопольное положение. Чтобы этого избежать, общество вводит определенные ограничения.
В-третьих, это ограничения, связанные с агентскими проблемами. При неограниченном росте классическая фирма становится такой большой, что хозяин уже не может обозреть все свое хозяйство и вынужден делегировать полномочия на все более и более низкие уровни, переходя от PR
1 к PR2 и т.д. Здесь возникает проблема агентства, которая превращает то, что было ясно и красиво в классической фирме, в свою противоположность. Казалось бы, классическая фирма должна быть наиболее эффективна. И однако не существует фирмы с оборотом в 1 млрд. $, управляемой одним собственником. Именно из-за ограниченной рациональности отдельного человека, а также из-за вынужденного мощного процесса делегирования ответственности вниз, классическая фирма теряет свою эффективность и перерождается в совершенно другую форму собственности. Классическая фирма имеет некие пределы эффективности, которые ограничены способностью одного человека обозреть свое хозяйство. В условиях унитарной собственности обычно эффективны лишь малое или среднее предприятие.Свойства эффективных прав собственности.
У эффективных прав собственности выделяется обычно три свойства (например, три свойства выделяют Милгром и Робертс):
Первые два свойства обычно относят к “юридическим” условиям эффективности прав собственности, хотя это не совсем так. Ведь если у нас слабая экономика, слабое государство, правовой аппарат не работает, чиновники воруют, милиционеры пьянствуют, - это скорее экономическая проблема. Но, тем не менее, будем считать, что первые два свойства “юридические”, и они определяют третье свойство, обеспечивающее основное экономическое условие эффективности прав собственности.
Именно третье свойство – обмениваемость обеспечивает оптимальное перераспределение прав собственности в пользу того человека, кто будет данный объект собственности использовать наиболее эффективно. Заметим, что “обмениваемость” - не совсем удачный термин. Ведь такого рода перераспределение было присуще и общинному строю, и феодальному, и происходило оно путем мордобоя или перестрелки, что очень приблизительно можно назвать “обмениваемостью”. Фактически это механизм перераспределения. Но сам термин уже утвердился в литературе.
Четкость и однозначность. У этого свойства есть две основных составляющих.
Во-первых, это ясность, или транспарентность для участников права собственности. Каждому должно быть ясно, что этот предмет принадлежит Пете, а тот – Ване; что Петя не имеет права играть на рояле после 11 часов вечера, а Ваня - вбивать ему молотком в голову гвоздь, если ему так захотелось; что никто не имеет права собирать колоски после жатвы на колхозном поле (об этом уже говорилось в Лекции 1).
Классический пример неясности, непонятности в отношении собственности – собственность на жилой дом. У нас все заботятся о своей квартире до входной двери, а лестничные клетки, подъезд, двор представляют собой зону, типа сталкерской. Почему так происходит, никто объяснить не в состоянии. Возможно, люди просто не понимают, что способны обиходить и эту зону, т.е. для людей не транспарентны их собственные возможности по ее обустройству. На самом деле, такие возможности были даже в советские времена - людям никто не мешал собраться и решить отремонтировать подъезд или нанять консьержку. Но из-за невнятности права собственности они не осознавали этого. Данный отрицательный пример унаследован нами исторически. И сейчас даже в кондоминиумах (в домах, полностью выкупленных жильцами) подъезды по-прежнему представляют собой свинарник.
Во-вторых, это спецификация права собственности по отношению к свойствам объекта. Этот вопрос мы будем рассматривать на следующей лекции, а сейчас я приведу лишь один пример. Некто владеет участком земли, на котором растет трава. В глубине под этим участком имеются залежи нефти. В небе над ним пролетают самолеты. И вот по поводу того, имеет ли владелец данного участка право собственности на землю в двухмерном измерении, в трехмерном измерении вниз или в трехмерном измерении вверх, возникала масса юридических процессов. Надо сказать, спецификация права собственности – любимый предмет Law and Economics.
Приводимость в действие, или реализуемость.
В обществе есть четыре основных формы приведения в действие прав собственности.Во-первых, это государственная система - закон и система принуждения.
Во-вторых, это обычай (мягкий институт). Заставляет человека следовать обычаю боязнь остракизма, когда люди просто перестают общаться с нарушившим обычай и выключают его из хозяйственного оборота.
В-третьих, это мафия. Мафиозные структуры представляют собой некие альтернативные государственному механизмы принуждения (не обязательно вооруженного – возможно экономическое принуждение или воздействие уговорами). В той или иной форме во всех странах существует рынок такого рода услуг со своей этикой, своим третейским судом за неисполнение услуг и т.д. И точно так же, как человек нанимает адвоката, чтобы задействовать государственную систему принуждения, он может нанять и альтернативную систему принуждения в виде “братков”.
В-четвертых, это собственная сила. Условно говоря, это право сильного. Опора на собственные силы существует прежде всего там, где нет государства. Классический пример – ситуация на американском диком Западе во времена “золотой лихорадки”. Там собралась масса вооруженных пистолетами здоровых мужчин (примерно одинаковой силы), и они установили довольно неплохой порядок. Когда один начинал бузить, другой вполне мог всадить ему пулю в лоб. Но как только там стали складываться организованные банды, золотоискатели обратились с просьбой принять их край в Соединенные Штаты Америки, потому что с этими бандами без шерифа им уже было не справиться. Защита своей собственности с опорой на собственные силы вполне рациональна при некоторых обстоятельствах, хотя эти обстоятельства и преходящи исторически.
Обмениваемость. Есть три варианта обмениваемости.
Во-первых, это перераспределение путем насилия или дарения, характерное для раннего общества. Человек должен не только что-то присвоить, но и что-то передать, и передает он это путем дарения. Вполне понятно, что такого рода система может работать только в условиях, когда набор актуальных для людей благ ограничен. Скажем, к такому набору относятся пиво, мясо, лошади, доспехи, женщины, дома, плуги, крестьяне и т.д. При этом гарантии заложены в самом механизме перераспределения - кто сильнее, тот и эффективнее.
Тот же феодал – отнюдь не разбойник, заставляющий крестьян работать на себя. Раннее Средневековье показывает, каким образом свободные общинники превращались в феодально-зависимых крестьян (а не в крепостных, коих, вопреки марксистско-ленинским сказкам, в Европе практически не было). Крестьяне заключали с феодалом некий договор, согласно которому они гарантировали ему натуральное содержание, а он им – защиту (он воевал за них). И феодал, победивший другого феодала, точно так же наглядно доказывал свое рыночное преимущество, как и фирма, совершившая поглощение (take-over) другой, более слабой фирмы. Именно этого от феодала и ожидали.
Дарение тоже могло существовать лишь в условиях крайней простоты потребностей. Вождь, имевший еще пять женщин, надоевшую шестую дарил своему сподвижнику - это нормальный метод перераспределения.
Итак, насилие (вооруженное присвоение собственности) и дарение (дальнейшее ее “некоммерческое” перераспределение) типичны для раннего общества.
Во-вторых, это административное перераспределение, характерное для обществ бюрократических или корпоративных. Своего апофеоза оно достигло в СССР. Административному перераспределению присуща крайне ограниченная эффективность, что обусловлено в первую очередь информационными проблемами. Информация в советской административной системе была практически не транспарентна и, помимо того, крайне асимметрично распределена вниз, хотя Центр нес огромные трансакционные издержки как по добыванию информации, так и по контролю этой информации, а также по контролю за теми, кто контролировал и то, и другое. Это значит, что Центр, через который (помимо ряда программ, им самим выдвинутых) шло перераспределение ресурсов, был слеп.
Скажем, в ЦК КПСС обращался секретарь обкома с просьбой выделить его области такие-то деньги, такие-то фонды, столько-то тракторов, столько-то бульдозеров для прорытия некоего канала. ЦК давало соответствующее поручение Госплану. Там собирали отраслевой отдел или подотдел, чтобы решить, откуда снять дефицитные ресурсы. Ведь для плановой экономики характерен тотальный дефицит! Из-за дефицита каждую заявку “срезали” ровно вдвое. А это означало, что у Центра вообще отсутствовала информация о том, что действительно нужно, ибо, предвидя, что заявку “срежут”, нижний уровень постоянно завышал объемы заявок, тем самым дезинформируя Центр. В конечном счете это привело к очень неэффективному перераспределению ресурсов, к их омертвлению в совершенно не рациональных, безумных формах.
Например, к моменту распада СССР у нас на хранении находилось 80000 танков. Столько же произвели все остальные страны лет за 25, но они большинство их уже списали и переплавили, у нас же они хранились, а это деньги. Кроме того, солдаты их охраняли, регулярно смазывали и пр., хотя 80000 танков, в принципе, невозможно использовать (они бы развалились по дороге из Сибири до театра военных действий).
Другой пример - БАМ, который поглотил порядка 10 % ВНП СССР за 8 лет своего строительства, а в итоге была построена одноколейка, не используемая в хозяйстве и поныне. Для справки: за 80 лет до этого русские купцы, взявшие подряд на строительство КВЖД (несколько южнее БАМа) построили железную дорогу в два пути за 3 года, истратив примерно в 10 раз меньше, и это при том, а не нынешнем уровне технического развития! БАМ - наиболее репрезентативный пример неэффективности административного перераспределения на поздних этапах исторического развития общества.
В-третьих, это рынок прав собственности. Чтобы быть эффективным, он должен быть всеохватывающим или максимально охватывающим, прозрачным, организованным. Это та же система информации, но уже не о заявленных правах собственности, а о событиях, происходящих на рынке, т.е. непосредственно рыночная информация.