Эта лекция будет, как и предыдущая, будет посвящена проблемам государства. Сначала мы рассмотрим модель “стационарного бандита” и государства, которое ведет себя, как стационарный бандит по отношению к своим гражданам. Потом мы более подробно обсудим ограничения монопольной власти правителя, свойственные тем или иным моделям государственного устройства. Далее мы обсудим перераспределительные функции государства и рентоориентированное поведение индивидов с неким приложением, которое покажет, как информационные издержки влияют на поведение групп специальных интересов.
Модель стационарного бандита
В лекции 12 уже говорилось, что государство возникает тогда, когда появляется возможность реализации сравнительных преимуществ в осуществлении насилия, т.е. когда какая-нибудь группа людей получает сравнительные преимущества в реализации либо насилия, либо демонстрации того, что угроза насилия с их стороны будет реализована. Это значит, что государство, вступая в поединок с любым гражданином или группой граждан, заведомо побеждает, поскольку средние издержки государства по осуществлению насилия в сравнении с этими же издержками у его оппонентов будут ниже. Подчеркнем, что у государства есть преимущества именно в реализации насилия, а не в действиях в других областях, в которых оно может уступать отдельным индивидам. Именно в этом смысле его преимущества являются сравнительными. Индивиды же могут обладать какими-то специальными знаниями и/или навыками и использовать их в производстве или обмене (прежде всего имеется в виду производство частных благ).
Данное обстоятельство - сравнительное преимущество государства в осуществлении насилия - является основой социального контракта между правителем и его гражданами, в рамках которого и осуществляется обмен дохода на различного рода услуги, предоставляемые государством (например, безопасность). Важно отметить, что основные принципы социального контракта не зависят от модели государства. Один экстремальный полюс взаимоотношений государства со своими подданными – это социальный контракт как контракт равного среди равных (“естественный договор” Руссо), когда государство создается, чтобы производить общественные блага. Другой полюс – это государство как бандит, которое обирает своих подданных, используя преимущество в осуществлении насилия. Но какую бы модель государства мы ни рассматривали, социальный контракт в ней существует всегда. Он обладает двумя общими чертами.
Во-первых, основой такого контракта будут являться действия людей, направленные на реализацию собственных интересов. Это значит, что мы находимся в рамках методологического индивидуализма.
Во-вторых, в основе такого контракта лежат обещания, платежи и согласие:
На чем зиждется мнение, что у государства есть сравнительное преимущество в осуществлении насилия? При отсутствии государственной структуры (в общинных обществах) резонно предположить, что у каждого гражданина с некоторой долей вероятности есть возможность осуществления насилия, но это процесс крайне случайный. А государственная структура аккумулирует прежде всего именно тех, кто обладает возможностями осуществления насилия. Поэтому очевидно, что у государства и будут сравнительные преимущества.
Однако всегда ли насилие и угроза его применения связаны лишь с перераспределительной деятельностью (побил – отнял)? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим модели поведения нестационарного и стационарного бандитов.
Нестационарные бандиты - это бандиты-гастролеры, которые приехали в город, обобрали всех горожан и бежали. Гастролерами могут быть грабители любого масштаба. Например, ими могут быть войска, вторгшиеся в сопредельное государство не с целью превратить его в колонию, а с целью просто отнять как можно больше у жителей и уйти.
Стационарные бандиты – это бандиты оседлые, которые рассчитывают на долгосрочное обирание горожан. В рамках данной модели их, как некую структуру, которая занимается поборами и рассчитывает заниматься ими как можно дольше, мы будем отождествлять с государством.
У нестационарного и стационарного бандитов различная тактика получения дохода.
Бандит–гастролер стремится максимизировать краткосрочный доход относительно территории данной страны и множества людей, которых он ограбил. Поэтому он будет инвестировать свои средства прежде всего в технологии перераспределения (например, в разработку военных технологий или технологий запугивания). Но у него не будет стимулов к созданию институтов, которые обеспечивали бы хозяйственную деятельность, поскольку такие институты являются благами длительного использования, и свои издержки по их созданию в краткосрочном периоде он окупить не сможет. Кроме того, эти институты обладают территориальной специфичностью, т.е. действуют эффективно именно на той почве, на которой они были созданы.
У стационарного бандита, в отличие от бандита-гастролера, логика совсем иная. Он тоже стремится максимизировать свой доход, но уже в долгосрочном периоде. И, более того, как уже говорилось, он сталкивается с дополнительными ограничениями. В частности, если он изымет весь доход, полученный в текущем периоде, ему нечего будет изымать в следующем.
Данная проблема имеет два аспекта. Стационарному бандиту необходимо сохранить у подданных, во-первых, физические возможности для производства (т.е. ту часть дохода, которая физически необходима для того, чтобы создавать его в дальнейшим) и, во-вторых, стимулы к производству. Эти аспекты отличаются хотя бы потому, что вполне вероятна ситуация, когда у людей будет оставаться часть дохода, достаточная для продолжения производства, но стимулы к хозяйственной деятельности пропадут. Например, так обычно происходит, когда у производителя отнимают 90 % дохода. Второй аспект очень важен, ибо в отсутствие стимулов к производству возникает тенденция к его падению даже при наличии физических возможностей, чтобы его наращивать. Это обусловлено ограниченными возможностями контроля правителя (стационарного бандита) за своими подданными из-за ненулевых издержек контроля. Избежать падения производства в этих условиях он мог бы только при полном 100-процентном контроле в сочетании с процедурой enforcement, когда он бы просто заставил людей производить.
У бандита-гастролера, когда он превращается в стационарного бандита (в правителя), существенным образом меняется система стимулов. Теперь уже в его интересах пресекать возникновение конкуренции как со стороны других стационарных бандитов, так и со стороны бандитов-гастролеров. Помимо этого, ему важно сохранить монополию на возможность обирать своих подданных, воспрепятствовав перераспределительной деятельности между ними (например, такому локальному насилию, как рэкет, в результате чего отобранный у подданного доход попадает в карман рэкетира, а не правителя). Чтобы предотвратить это перераспределение, государство тратит на защиту прав собственности определенного рода ресурсы, отвлекаемые, кстати, от тех способов использования, которые увеличивали бы налоговую базу. Т.е. теперь насилие и угроза насилия связаны уже не только с перераспределением богатства, но и защитой прав собственности.
Итак, предложенную Нортом простую модель государства (см. Лекцию 12) мы частично описали в терминах модели стационарного бандита. В рамках последней взаимоотношения правителя и подданных строятся на основе обмена конституции и порядка (в виде защиты прав собственности) на налоги.
Отметим, что под налогами подразумеваются такие платежи государству, которые могут быть определены плательщиком
ex ante, т.е. до начала своей деятельности. Они определяются по четким неизменным правилам, и, прежде чем начать бизнес, вы сами можете посчитать, какую часть полученного дохода вам придется заплатить в виде налогов. Такая определенность вносит очень важный элемент стабильности. Она стимулирует деятельность, ибо позволяет вам решать максимизационную задачу (для этого у вас есть все данные в условиях определенности внешних факторов). А в ситуации, когда вам говорят: “Вы работайте, а мы там посмотрим, сколько у вас забрать”, - результат вашей деятельности окажется совсем иным.У стационарного бандита и бандита-гастролера различны не только структуры доходов, но и структуры расходов.
Стационарный бандит вынужден для обеспечения дохода в будущем часть налогов расходовать на поддержание порядка. В эти расходы входит:
На основе вышеназванных предпосылок Манкур Олсон (
Mancur Olson) и Мартин Макгир (Martin C. McGuire) построили формальную модель поведения стационарного бандита и посчитали оптимальную ставку налогообложения. (Кстати, Олсон - тот ученый, который изучал логику коллективных действий, одним из первых описал проблему “безбилетника” и вообще до недавнего времени был живым классиком - он умер в прошлом году.) Эта ставка должна быть не слишком маленькой, чтобы максимизировать доход, с одной стороны, но и не слишком большой, чтобы не блокировать дальнейшего развития производства.Кроме того, Олсон и Макгир оценили степень перераспределительности институтов, создаваемых стационарным бандитом. Перераспределительность возникает не только от перетекания финансовых потоков от граждан к государству, но и от одних граждан к другим посредством государства. Например, более богатые граждане платят государству более высокие налоги, а государство обеспечивает общественные блага, которые поступают и к более бедным группам. Под общественными благами здесь подразумевается прежде всего те, что положительно влияют на производство (скажем, правопорядок, информационная среда), а не те, что идут на потребление.
Ограничения монопольной власти правителя
Как уже говорилось (см. Лекцию 12), существует два основных ограничения монопольной власти правителя, каким-то образом лимитирующих его деятельность по ограблению подданных:
Однако при рассмотрении взаимоотношений государства и подданных в динамике (а не в какой-то конкретный момент) возникает еще два очень важных ограничения:
В ответ на неблагоприятную для него динамику правитель может пойти или на конфискацию, или на структурную реорганизацию государства.
1)
Конфискация, т.е. одноразовое присвоение всей квазиренты, которая может быть получена за счет создавшейся у правителя репутации.Вспомним проблему заключенных и возникновение кооперативных результатов в зависимости от величины дисконтирующих факторов. Предположим, у правителя есть две возможности: либо он может постоянно получать некий определенный доход со своих граждан (
В ситуации, когда выполняется соотношение
,
когда дисконтирующий фактор больше, чем
Уже говорилось, что дисконтирующий фактор может быть определен не только, как отношение к будущим выгодам, но и как мера неопределенности будущей прибыли, т.е. та вероятность, с которой мы эту прибыль получим. Если при рассмотрении динамики взаимодействий у нас растет неопределенность относительно будущих прибылей, значит,
2) Структурная реорганизация государства, которую можно осуществлять двумя путями:
Любой правитель в процессе принятия решений сталкивается с рядом важных ограничений. Рассматривая стационарную модель, мы убедились, что оптимальная для правителя политика связана с оптимальной ставкой налога. Но перейдя к динамической модели, мы это равновесие потеряли и теперь попытаемся найти оптимальную для правителя политику уже в данной модели. Рассмотрим ограничения, которые здесь возникают. Их три: ограничение, связанное с неоднородностью групп подданных; ограничение, связанное с совершенствованием аппарата и проблемами иерархии; ограничение, связанное с издержками измерения.
1) Ограничение, связанное с
неоднородностью групп подданных. С одной стороны, речь идет не столько о различного рода специализациях в выполнении неких функций, сколько о способности создать организованное сопротивление действиям правителя. Эта способность у разных групп разная. С другой стороны, речь идет о разных возможностях разных групп выдвинуть своего представителя, как альтернативного, существующему правителю. Чем слабее такая группа, тем сильнее относительная переговорная сила правителя, и наоборот - чем сильнее группа, тем слабее его переговорная сила. Чем больше правитель опасается угрозы, тем осторожнее он себя ведет.Дабы обезопасить себя, он раздает разным группам всяческие налоговые и другие льготы. Таким образом, цена в виде ставки налогов, по которой расплачиваются группы с государством, оказывается дифференцированной, т.е. правитель в данном случае выступает, как дискриминирующий монополист. А поскольку налоговые льготы зависят от принадлежности к группе, то арбитражные операции связаны с достаточно высокими издержками для подданных. Например, если бы одной группе продавали апельсины по одной цене, а другой - по другой, то возникла бы возможность арбитража – те, кому их продали дешевле, перепродали бы их тем, которым приходится покупать их по более дорогой цене. Эту возможность арбитража всегда надо учитывать, когда вы действуете, как дискриминирующий монополист.
Скажем, принадлежа к дворянскому сословию, вы платите меньшие налоги. Однако вам не позволено перепродать свою возможность платить небольшие налоги кому-то другому, потому что группы закреплены (т.е. все не могут перетечь в группу, имеющую налоговые льготы). Важно, что при этом отсутствует возможность арбитража, что принадлежность к группе определяет, по какой цене вы получите то или иное благо, перепродать и перекупить которое вы не сможете. Это увеличивает дискриминирующие возможности монополиста.
2) Ограничение, связанное с совершенствованием аппарата и проблемами иерархии. С одной стороны, чем больше развит государственный аппарат, тем в большей степени он позволяет усилить сравнительные преимущества правителя в осуществлении насилия. Госаппарат реализует принимаемые правителем решения. Тенденция к его разрастанию, в свою очередь, ведет к возникновению государственной иерархии.
С другой стороны, значительную роль играют факторы неопределенности (когда все мы не знаем, что произойдет), неполноты информации (когда от нас скрыли, что уже произошло) и склонности граждан к оппортунизму. Из-за наличия этих факторов возникает проблема управления поведением исполнителей. Госаппарат нужно контролировать. Однако чем сильнее он разрастается, тем большая часть его действий становится ненаблюдаема для верхушки власти, тем большее число решений госчиновники принимают самостоятельно. А они, заинтересованные в увеличении своего дохода и, главное, в безопасности своего положения, реализуют собственную целевую
функцию и реализуют ее в ущерб интересам правителя.Такая ненаблюдаемость ведет к размыванию дохода правителя, ибо расходы на поддержание порядка непрерывно растут. Дело в том, что чиновники нижних рангов, чьи действия неконтролируемы, пытаются представить свои издержки, как более высокие, чтобы получить больше средств, чем им необходимо в реальности, и реализовать их избыток на собственное потребление. А с ростом расходов на поддержание порядка ослабляется переговорная сила государства. Положение, которое
становится совсем критическим из-за наличия этих двух факторов (несовершенства информации и оппортунизма), можно попытаться исправить или смягчить двумя способами.Способ 1. Настройка (корректировка) стимулов. Можно было бы придумать такие стимулы, которые бы минимизировали возможности оппортунистического поведения госаппарата и, соответственно, потери от такого поведения. Скажем, в Средневековье, когда начиналось освоение Нового Света, Испания посылала туда своего представителя. По истечении срока мандата он был обязан вернуться в метрополию для отчета, и, если на него имелся компромат, это грозило ему потерей не только места, но иногда и жизни. Например, Колумб, отплывший в 1492 г. открывать Индию, а открывший Америку, через несколько лет был арестован испанскими властями на основании поступивших на него из колонии жалоб.
Разработанная тогда в Испании особая система контроля, которая была призвана минимизировать оппортунистическое поведение первооткрывателей, на деле приводила, во-первых, к персонализированности отношений. В случае, если компрометирующий материал может стать основным фактором принятия решения относительно судьбы данного индивида, появляется возможность свести личные счеты. И, во-вторых, она приводила к несистематичности наказания. Попытка
осуществить жесткий контроль, жесткую регламентацию всегда свидетельствует, что осуществляется какая-то выборочная деятельность (ведь на то, чтобы жестко контролировать всех поголовно, просто не хватит ресурсов)! А это значит, что для человека, который совершает противоправные действия, высока вероятность остаться безнаказанным.Итак, несистематичность контроля из-за ограниченности ресурсов ведет к тому, что политика жестких контрольных мер оказывается малодейственной. Госаппарату в этом случае свойственна низкая эффективность, что, в свою очередь, выливается в размывание дохода правителя и, в конечном счете, приводит к увеличению налогов. А это естественным образом уменьшает налоговую базу. В результате, производство общественных благ (того же правопорядка) может в лучшем случае сохраниться неизменным, но в действительности падает. Кроме того, в этой ситуации растут расходы на создание военных технологий. И, в итоге, государство, использующее способ жесткой настройки стимулов, приходит к финансовому кризису
.Способ 2. Создание системы агрегированных предпочтений. Через институт голосования правитель отдает часть своих прав гражданам, которые теперь могут влиять на решения относительно размера государственных доходов и расходов, голосуя по поводу размера налоговой ставки, а также контролируя расходы государства (например, на обеспечение правопорядка). В обмен граждане обязуются вести себя менее оппортунистически, что увеличивает поступления в казну.
3) Ограничение, связанное с издержками измерения, которые возникают из-за введения пропорционального налога, для чего необходимо измерить налоговую базу (т.е. определить, сколько налогов можно собрать с граждан).
Итак, три вышеназванных ограничения влияют на то, сколь стабильными будут отношения между государством и подданными. И ключевой проблемой здесь, конечно, является неопределенность, обусловленная нестабильностью дохода государства-монополиста (для стабильной ситуации, т.е. при отсутствии неопределенности в доходах, задача более или менее решается).
Перераспределительные функции государства
и рентоориентированное поведение
Мы рассматривали государство, как дискриминирующего монополиста, который обеспечивал правопорядок, назначая различные цены различным группам своих подданных в зависимости от их переговорной силы. Но эти модели были бы неполными, если бы не принимали во внимание стремления групп специальных интересов к влиянию на государство, что позволило бы им извлекать прибыль, эксплуатируя сравнительные преимущества государства в осуществлении насилия. Фактор деятельности этих групп интересов особенно важен применительно к современным формам экономических отношений.
Напомним, что группа интересов – это совокупность агентов, которые характеризуются совпадением экономических интересов, что означает заинтересованность каждого из них в достижении определенных результатов. Т.е. у них априори наличествует консенсус в отношении идей и устремлений. При соблюдении некоторых условий эти группы могут осуществлять функции лоббирования такой системы правил, которая обеспечила бы им сравнительные преимущества.
Классические примеры подобных действий - создание закрытых монополий и протекционизм - рассмотрены Гордоном Таллоком (Gordon Tallock) в 1950-60-ых гг.
Монополия - способ производства, для которого характерно наличие запретительно-высоких барьеров для входа. И государство может быть использовано, как механизм создания таких барьеров, даже если их нет в реальности. Рентоориентированность поведения проявляется здесь в том, группы интересов могут добиваться получения эксклюзивных (монопольных) прав на осуществление подобной деятельности, и тем самым на получение монопольной прибыли.
Деятельность по созданию таможенных барьеров направлена на создание правил, которые обеспечивают преимущественное положение отечественных производителей по сравнению с иностранными. Эта деятельность может принимать такие формы, как блокирование законов, позволяющих осуществлять прямые иностранные инвестиций, или ужесточение режима импорта близких заменителей, что, естественно, повышает цену на отечественный товар.
На приведенном ниже графике видно, что до введения пошлин мы могли купить отечественный товар по внутренней цене Р0. Цена на наш дорогой товар опускалась за счет того, что на нашем рынке существовали импортные заменители. (Внутренняя цена совпадает с мировой в том случае, если у нас нет барьеров на вход аналогичного товара извне.)
После введения пошлины цена нашего товара на внутреннем рынке поднялась до Р
1. Соответственно, снизился потребительский излишек, который перераспределяется следующим образом. Одна его часть - левый четырехугольник, обозначенный мелкими точками, – идет отечественному производителю; вторая его часть - квадрат в центре (темного цвета) - идет в виде пошлин государству, а оно в неком опосредованном виде выплатит их обратно потребителю; третья его часть – два зашрихованных треугольника – это безвозвратные потери из-за пошлин, которые не идут никому. Если же говорить о прибыли импортеров, то она тоже сократилась в направлении горизонтальных стрелок.Итак, от введения пошлин, с одной стороны, потеряли потребители, с другой - приобрели производители, но последние приобрели меньше, чем потеряли первые. Казалось бы, в соответствии с критерием Калдора-Хикса, такое перераспределение неэффективно, поскольку мы приобретаем меньше, чем теряем. Однако оно все равно происходит за счет того, что производители являются сплоченной группой интересов. Они немногочисленны, у них тождественные интересы касательно введения пошлин, и, кроме того, по сравнению с потребителями, у
них большая переговорная сила и больший объем информации, так как их большая однородность позволяет им решить проблему коллективного действия, описанную Олсоном.Существует множество и более тонких примеров запретительного поведения – скажем, запрет на использование автомашин с правым рулем или запрет госчиновникам использовать в качестве служебных автомашины иностранного производства, хотя в эксплуатации они дешевле. Такие законы являются в некотором смысле протекционистскими. Известная дискриминация по качеству, когда соответствующие барьеры для иностранных производителей продуктов гораздо выше, чем для отечественных - тоже пример протекционистской политики. Грубо говоря, на рынке бабушки могут продавать все, что угодно, но в соседний магазин можно из Финляндии завозить только качественное масло.
Информационные издержки и поведение групп интересов
Успех групп интересов в лоббировании во многом определяется их доступом к полезной информации, а также низкими издержками коллективных действий в таких группах. Модель, которая формальным образом описывает сказанное, была предложена Артуром Т. Дензау (Arthur T. Denzau) и Карлом Менгером (Karl Menger) в 1986 г., работавшими в рамках political economy.
Это сравнительно новая, как ее понимают на Западе, отрасль науки, которая пытается моделировать различного рода политические институты и поведение индивидов в их рамках, присваивая этим институтам или различным агентам, действующим на политическом рынке, целевые функции. Прежде полагали, что целевые функции таких политических агентов крайне просты (например, они пытаются максимизировать благосостояние государства), и никак не учитывали их собственные целевые потребности.
Political economy, наоборот, пытается как можно полнее учесть, что за номинальными политическими институтами стоят реальные люди с присущими им целевыми функциями.Дензау и Менгер в своей модели показывают, что влияние групп интересов, которые давят на законодателей, определяется уровнем доступности информации. Они рассматривают законодателя, который был избран в неком округе и интересы которого он обязан представлять. Но его цель – быть переизбранным на этот пост вновь. Поэтому он будет делать все, чтобы максимизировать количество избирателей, которые отдадут за него голоса на следующих выборах. Однако деятельность законодателя ограничена его возможностями (рабочее время, физические силы, влияние). Он обладает каким-то ограниченным ресурсом Е, который задается экзогенно и на который он никак влиять не может. Тогда он распределяет Е на три вида деятельности таким образом, чтобы максимизировать свою функцию:
Он тратит некоторые ресурсы на деятельность, которая приносит пользу группам интересов, потому что в обмен на осуществление такой политики получает ресурсы для своей рекламной компании. Его рекламирование, как хорошего законодателя, группой интересов можно измерить в денежном выражении. Такая целевая функция имеет вид:
Свой ресурс Е законодатель тратит на осуществление деятельности, которая увеличивает вероятность его переизбрания. Часть
Рассмотрим предельные случаи:
В ситуации, когда избиратели имеют полную информацию, реальная деятельность законодателя всем известна, и реклама непродуктивна. Тогда целевая функция приобретает вид:
Благосостояние законодателя будет зависеть только от политики. И если политика
Pi для i-той группы будет негативно влиять на избирателей, законодатель просто не будет ее проводить. Это значит, что в ситуации полной информации законодатель будет проводить лишь ту политику, которая положительным образом сказывается на его избирателях.В ситуации, когда избиратели находятся в рациональном неведении, они не способны оценить выгоды от действий законодателя, ибо всю информацию о нем получают только из рекламы. Тогда функция будет выглядеть так:
Т.е. деятельность законодателя в пользу округа никак не учитывается избирателями, поскольку она ненаблюдаема (она им ничего не приносит). И депутат целиком зависит от группы специальных интересов - ведь только они могут его прорекламировать.
Очевидно, что реальная ситуация представляет собой нечто среднее, но эти крайние случаи очень репрезентативны.
Государство в неоинституциональной теории
1. Модель Финдли-Вильсона (1984):
Данная модель формальным образом иллюстрирует неоклассическую теорию государства Дугласа Норта, представляя государство как дискриминирующего монополиста, сталкивающегося с рядом ограничений монопольной власти. Основное внимание в данной модели уделяется такому ограничению власти правителя, как издержки измерения налоговой базы и, соответственно, определения величины налогов.
Пусть частный сектор экономики производит композитный товар
Y, величина которого зависит от количества вложенного в производство труда L и капитала K. Соотношение факторов производства и выпуска имеет вид: Y = f(K,L).Величина выпуска в экономике может быть увеличена за счет использования третьего фактора производства - правопорядка Р (услуги экономике, обеспечиваемые за счет системы прав собственности).
Тогда агрегированная производственная функция может быть записана следующим образом:
Y = f(K,L)p(G).
Правопорядок обеспечивается государственным сектором и производится с помощью единственного фактора производства - труда государственных служащих
G.Количество труда и капитала в экономике фиксировано. Труд является однородным фактором. Общее количество труда
H идет на производство частных благ (композитного товара) и общественных благ (правопорядка).H = L + G,
где L - количество людей, занятых в частном секторе,
G - объем государственных служащих.
G = H - L,
отсюда получаем:
Y = y(G).
Графически зависимость произведенного в обществе дохода от затрат труда на поддержание порядка может быть выражена следующим образом:
Данная модель отражает естественную ситуацию, когда первые единицы труда, затраченные на обеспечение порядка, приносят более высокую отдачу в виде приращения произведенного дохода, чем те, которые изымаются из производства частных благ (в том числе и благ, направленных на защиту прав собственности).
Труд, затраченный на производство порядка в государственном секторе, должен оплачиваться так же, как и труд в частном секторе. Будем предполагать, что рынок труда конкурентен, и возможности дискриминации на различных рынках труда и компенсируемые различия в заработной плате отсутствуют.
Заработная плата государственным служащим выплачивается за счет налоговых поступлений от граждан, с которых взимается пропорциональный налог (доля
t от полученного дохода).Государство как контракт равного среди равных
Если бы государство создавалось, как контракт равного среди равных, для производства общественных благ (например, дистрикты золотоискателей в Калифорнии во времена золотой лихорадки), то величина налоговых поступлений, определявшаяся, как доля от произведенного дохода, была бы равна государственным расходам:
T = G, или t Y(G) = (1-t) VMPL G
После введения пропорционального налога условия максимизации произведенного дохода не изменяются, что позволяет на основе
G определить Y и VMPL. Далее условия сбалансированности бюджета и максимизации произведенного дохода позволяют определить оптимальную ставку налогообложения:Графически данная ситуация выглядит так:
Государство как дискриминирующий монополист
В силу неравномерного распределения потенциала насилия более реалистичным будет предположение о максимизации правителем своего чистого дохода, как разницы между собираемыми налогами и расходами на поддержание порядка.
Таким образом, государство выступает, как дискриминирующий монополист, связанный с гражданами контрактом, обуславливающим предоставление им общественных благ в обмен на уплату налогов. Цена, которую правитель устанавливает на подобные услуги, определяется границами его монопольной власти.
В частности, возможности правителя по увеличению своей монопольной прибыли ограничивают три фактора:
Пусть ставка налогообложения фиксируется экзогенным образом на уровне
t0. Таким образом, единственная переменная, контролируемая правителем - это величина занятости в государственном секторе. На следующем графике показано, каким образом выбирается уровень государственной занятости GR, обеспечивающий максимизацию разницы между доходами и расходами государства.
Из данной модели следует два вывода:
2. Модель Олсона-Макгира (1996)
Данная модель иллюстрирует возникновение координационных и перераспределительных эффектов, возникающих в реальных обществах.
Пусть
Yp – величина чистого дохода стационарного бандита, тогда она может быть представлена в виде:Yp = Yg – G,
где
Yg – величина произведенного дохода, G – расходы на обеспечение порядка (“цена порядка” равна 1).Величина произведенного дохода зависит от существующего порядка, тогда
Yg = Yg(G)
.Стационарный бандит будет заинтересован в поддержании порядка, если величина его дохода прямым образом зависит от произведенного дохода на контролируемой им территории. Это достигается в том случае, если ставка налогообложения по доходу больше
0. Однако такой налог в любом случае оказывает дестимулирующее влияние на экономическую активность. Это приводит к возникновению безвозвратных потерь D в обществе:D = Y – I,
где
Y – потенциальный доход, I – фактически произведенный доход.По мере роста ставки налогообложения
t размер налоговой базы I(t) снижается. Таким образом, доля фактически произведенного продукта в потенциальном объеме может быть записана следующим образом:y = y (t) = I(t)/Y,
где 0 < y < 1, dy/dt < 0Тогда величина недопроизведенного дохода (выраженная, как доля потенциального дохода) будет равна
d = 1 – y(t) = (Y – I(t))/Y.
Величина дохода, полученная стационарным бандитом, будет функцией от затрат на поддержание существующих правил игры или создание недостающих правил, а также функцией от ставки налогообложения.
Следовательно, условие максимизации чистого выигрыша оседлого бандита можно записать следующим образом:
max P = t y(t) Y(G) – G
, причем t y(t) Y(G) ≥ G.Данное условие означает, что стационарный бандит имеет сравнительные преимущества в осуществлении насилия. С помощью этого условия максимизации может быть определен оптимальный уровень ставки налога:
dP/dt = 0
y(t) Y(G) + t Y(G) dy/dt = 0.
(При выводе данного условия мы воспользовались тем, что решение о необходимом уровне поддержания порядка и, следовательно, расходов принимается независимо от ставки налогообложения (
dG/dt = 0)).Исключая из полученного соотношения величину потенциального дохода, получаем значение оптимальной для оседлого бандита ставки налога:
t* = - y(t*)/(dy/dt).
Следовательно, доля потенциального дохода, которую получает оседлый бандит в соответствии с условиями оптимума, равна:
t* y(t*) = - y2(t*)/(dy/dt)
Поскольку оптимальная ставка налогообложения не зависит от величины расходов на поддержание порядка, то условия максимизации чистого дохода оседлого бандита относительно данных расходов могут быть записаны следующим образом:
dP/dG = t*y(t*)dY(G)/dG – 1 = 0.
Следовательно,
t*y(t*)dY(G)/dG = 1
Данное условие означает, что предельный (по затратам на поддержание порядка) фактически произведенный доход должен быть строго обратно пропорционален ставке налогообложения:
I’(G; t) = 1/t,
или
Y’(G) = 1/yt.
В этом случае коэффициент
j = 1/t можно рассматривать, как показатель самоограничения оседлого бандита. Заметим также, что условия максимизации дохода оседлого бандита по затратам на обеспечение порядка совпадают с условиями максимизации его доли в фактически произведенном доходе, т.е.:j = - (dy/dt)/y(t).
Соответственно, для потенциального дохода:
j/y = - (dy/dt)/y2(t).
Перечисленные выше условия позволяют определить величину произведенного дохода, величины остаточного дохода подданных, величину расходов оседлого бандита на потребление и на поддержание порядка.
Иллюстрация полученных результатов представлена на графике:
Первый квадрант:
ty
– доля оседлого бандита в производимом доходе как функция от ставки налога,j
– коэффициент самоограничения стационарного бандита для фактически производимого продукта,j/y
– коэффициент самоограничения оседлого бандита для потенциального дохода.Второй квадрант:
I’
– величина фактически производимого предельного дохода как функция от затрат на поддержания порядка и от ставки налога,Y’
– величина потенциального предельного дохода как функция от величины расходов на поддержание порядка.Третий квадрант:
I(t)
– кривая функции произведенного дохода (налоговой базы) как функции от ставки налога.Четвертый квадрант:
ОС – величина произведенного дохода, соответствующая оптимальной для стационарного бандита точке,
ОА – величина расходов стационарного бандита на поддержание порядка,
АВ – величина потребления стационарного бандита,
ВС – величина чистого дохода подданных.
Разница
(ytY – G) соответствует величине перераспределения, поэтому в качестве показателя “перераспределительности” существующей системы институтов может быть рассмотрен коэффициент k = (ytY – G)/ytY.
3. Перераспределительные функции государства и рентоориентированное поведение (создание закрытых монополий)
В стандартной микроэкономической теории государство рассматривается, как субъект, проводящий политику, направленную на минимизацию неблагоприятных последствий монополизации. Представленная ниже модель демонстрирует, каким образом государство может быть использовано в качестве средства создания монополий в результате давления групп интересов.
Графическая интерпретация:
Предположим, что технология производства в монопольной отрасли обладает постоянной отдачей от масштаба, ценовая дискриминация не применяется. Функция спроса на продукт отрасли линейна.
Тогда условия равновесия монополиста отражены на следующем графике:
Обозначения:
MC – кривая предельных издержек,
АС – кривая средних издержек,
P(Q) – кривая обратной функции спроса,
MR(Q) – кривая предельного дохода,
Рм – монопольная цена в условиях равновесия,
Рс – конкурентная цена в условиях равновесия,
QM
– объем выпуска в условиях монополии,QC
– объем выпуска в условиях конкуренции.Тогда
площадь прямоугольника FBDE соответствует величине экономической прибыли фирмы-монополиста,
площадь прямоугольника EDQ
M0 соответствует величине издержек фирмы-монополиста,площадь треугольника BDC соответствует величине безвозвратных потерь,
площадь треугольника AFB соответствует величине потребительского излишка в условиях монополии.
Алгебраическая интерпретация:
Пусть функция спроса имеет вид:
Q = a – b P
Уравнение совокупных издержек производителя: ТС = сQ
Тогда уравнения среднего и предельного дохода имеют, соответственно, вид:
P = a/b – Q/b,
MR = a/b – 2Q/b.
Предельные издержки в данном случае постоянны, МС = с, таким образом, объем выпуска, отвечающий условия максимизации прибыли, равен:
Q = (a – bc)/2.
Следовательно, равновесная цена в условиях монополии равна:
P = (a + bc)/2.
Соответственно, прибыль равна:
Profit = (a – bc)2/4b
.Величина безвозвратных потерь:
d = (a – bc)2/8b.
В стандартном анализе такой ситуации обычно не рассматривается возможность борьбы за получение монопольных прав на производство в данной отрасли, что определенным образом влияет на равновесное состояние в сторону увеличения реальной цены монополии.
Каждый из претендентов на получение монопольных прав рассматривает затраты на такую борьбу, как инвестиции, при которых выигрышем является ожидаемая прибыль, а издержками – затраты за лоббирование. Экономическая прибыль принимает, таким образом, форму ренты.
Предположим, что претенденты на получение прав однородны, нейтральны к риску, и что доступ к состязанию открыт для каждого. Тогда общие затраты на получение монопольных прав будут равны величине монопольной прибыли.
Таким образом, полная цена монополии для общества в состоянии равновесия соответствует сумме безвозвратных потерь и величины монопольной прибыли.
Yi = p (Profit – Ci) + (1 – p)(0 – Ci), i = 1,…,n
Yi = p Profit - Ci
Участники игры однородны, поэтому вероятность выиграть состязания для каждого из них составляет
1/n. Следовательно:Profit/n – Ci = 0
.Соответственно, общая величина расходов равна сумме монопольной прибыли:
Profit = n Ci = C.
Эти затраты являются производительными только для участников борьбы, а не для остальных членов общества, так как направлены исключительно на перераспределение.
Лекция 14
1ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА (часть третья)
В лекции будут рассмотрены следующие вопросы:
I
. Специфика отношений “принципал – агент” применительно к государству.II
. Природа организационной культуры.III
.Типы фильтров в селекции политических стратегий.IV
. Демократия: встроенные стабилизаторы.I
. Специфика отношений “принципал – агент” применительно к государству.Чем модельные отношения “принципал – агент” в рамках государства отличаются от негосударственных стандартных моделей? Впервые на эту проблему обратил внимание Терри М. Мо (
Terry M. Moe) в своей статье “Политические институты: пренебрегаемая сторона истории”. Он останавливается на сравнении корпорации и государства. У этих структур есть сходства и различия.
corporation |
state |
Shareholde rs (акционеры)↓ Managers ↓ Employees |
Citizens ( граждане)Office-holders Bureaucrats |
Они особенно схожи в том, что касается положения высших агентов, которые выбираются раздробленными хозяевами и претендуют на то, чтобы выражать раздробленные интересы этих хозяев. Следовательно, в обеих структурах есть серьезные проблемы, связанные с
moral hazard, большие агентские издержки, оппортунизм и т.д. Но есть и значительные различия. Office-holders – административно-исполнительный состав государства. В отличие от managers, это выборные лица. Они формулируют политику, ставят задачи перед бюрократами, продают эти задачи гражданам за голоса. А каковы различия в положении citizens и shareholders?1. У акционеров более или менее унифицированные интересы: или платить дивиденды, или наращивать курсовую стоимость акций. У граждан интересов намного больше, и эти интересы часто противоречивы, что ведет к большим издержкам по коллективным действиям (им трудно найти единомышленников). Например, фанатичный приверженец езды на трехколесном велосипеде столкнется с большими сложностями в поиске единомышленников, у него нет способа их искать. Он, конечно, может выйти на Тверскую с плакатом “Фанаты трехколесных велосипедов, собираемся в ЦПКиО в полдень!”, но вероятность, что именно в тот момент, когда он будет на Тверской стоять, там пройдет еще один “фанат”, мала. Может, этот другой “фанат” вообще из принципа по Тверской не ходит.
2. Гражданам сложнее, чем акционерам контролировать своих агентов, ибо у них нет фондового рынка – объективного индикатора, позволяющего сравнивать системы государств (они не в состоянии сравнить, скажем, РФ и Монако), и нет дешевых индикаторов контроля поведения агентов, позволяющих определить, насколько хорошо они выполняют свои функции.
3. У граждан есть сложности с выходом за рамки госструктуры. Государство скорее напоминает не открытую, а закрытую корпорацию, свою долю в которой ты можешь продать только определенному кругу лиц; причем, если ты из нее вышел, тебя необязательно возьмут в другую закрытую корпорацию, а могут и в эту заново не взять. Ты можешь бросить свою страну, отказавшись от гражданства, но другая страна может и не принять тебя к себе. Следовательно, граждане сильнее привязаны к стране, чем акционеры к корпорации.
4. У акционеров ответственность может быть ограниченной, а граждане всегда несут ее в полной мере. Поэтому риск граждан значительно выше, а значит, и их поведение будет куда более осторожным (отсюда повышенный консерватизм, непоощрение реформ и пр.). Граждане представляют собой хозяина (принципала), который делегирует для управления самого себя.
5. Бюрократы могут навязывать своим хозяевам правила игры. В случае открытой корпорации права собственности (
property rights) задаются экзогенно и не меняются. В государстве же большинство правил и прав собственности формируются в результате действий бюрократической системы, а не являются их предпосылкой, и существуют лишь некоторые неизменные правила – Конституция. На самом деле, Конституция тоже формировалась не на пустом месте. Так, в США есть 4-я поправка к Конституции, устанавливающая неотъемлемость частной собственности (экспроприировать ее можно только на возмездной основе и с согласия собственника), которая свято соблюдается. Но внесена она была в Конституцию лишь тогда, когда сформировавшийся слой частных собственников стал уже настолько сильным, что мог за себя постоять.Итак, в государстве отсутствует постоянство правил игры. Поэтому корпорация значительно стабильнее государства (у нее есть база, основа деятельности).
Каковы общие интересы граждан? Ответ на этот вопрос вытекает из вышеназванного п. 5. Граждане заинтересованы в том, чтобы условия их деятельности были максимально устойчивы. Они заинтересованы в стабильности собственности, контрактов, в гарантиях против третьих лиц
. Все это вместе называется “фоновые условия деятельности”. Их обеспечение – инвариантные обязательства государства перед гражданами, государство должно их обеспечивать.Но, если это так, почему тогда Россия постоянно реформируется? Давайте немного отвлечемся от теории и определим, в чем состоят наши собственные беды. Может быть, подавляющее большинство наших граждан или наиболее активные группы общества заинтересованы как раз не в стабильности, а в изменении ситуации? На самом деле, в стабильности заинтересованы нормальные граждане. Однако у нас есть и две группы “отказников” - людей, не заинтересованных в политической стабильности нашего государства, в стабильных отношениях собственности и т.д.
Во-первых, это те, кто постоянно проигрывает, кому практически нечего терять в данной системе. Классически, это бедные люди (по своим доходам). В России их порядка 30-40 %. Именно эта часть населения образует устойчивую электоральную базу левых. Иногда они голосуют за В.В. Жириновского, однако чаще всего поддерживают коммунистов.
Это не плохие люди, но они объективно поставлены в положение, в котором нечего терять. Они не заинтересованы в сохранении политической и экономической стабильности, потому что не получать зарплату и жить с огорода им все равно при какой системе. Им и при советской власти жилось не ахти как. А теперь кто-то из них стал много беднее, кто-то несколько богаче. Возможности у этих людей существуют и сейчас. Им никто не запрещает переехать из своего малого города, где простаивают заводы, в большой город, снять там комнату и устроиться на работу. (В той же Москве на сегодняшний день
1 100-150 тыс. вакантных рабочих мест неквалифицированного труда.) Но у нас очень немобильное население. В силу инертности люди просто не способны сняться и уехать на заработки. Их держит семья, привычки и др.В чем же все-таки заинтересованы эти люди? Разумеется, чудес не бывает, и вновь образовавшееся в 1991 г. государство Россия не могло сделать этих людей не бедными. Оно не могло поднять их доходы, их социальный статус. В рамках экономической политики им помочь нельзя. Тем не менее, у низких по доходу групп населения есть не только наступательный интерес (снова все отнять у богатых и поделить), но и интерес оборонительный, который государство должно было уловить, однако не уловило. Чтобы они поверили во власть и стали ее поддерживать, в первую очередь им можно и нужно было предложить установление порядка на улицах, обуздание преступности. Это та стабильность, в которой заинтересованы все без исключения. Бедный человек тоже хочет жить. И хотя вроде бы брать у него нечего, он сплошь и рядом становится объектом бытового хулиганства. Ведь бедный человек защищен от криминала куда хуже, чем богатый, поскольку защита у нас, как во всяком переходном обществе, в основном, покупается
.Вместо этого наше правительство затеяло ряд громких проектов – реконструкцию Большого Кремлевского дворца, восстановление здания Государственной Думы, строительство здания Счетной палаты, возведение храма Христа Спасителя. Та же Счетная палата обошлась налогоплательщикам в 350 млн. $, а храм Христа Спасителя – примерно в 8 млрд. $ (со всеми косвенными затратами). За 1990-е гг. потрачено абсолютно впустую - потому что мы спокойно прожили бы и без этого - около 40-50 млрд. $, что равно всем заимствованиям
РФ за тот же период.На эти деньги мы могли бы содержать образцовую полицию и суды, которые бы действительно работали в интересах граждан. Стабильность на уровне безопасности - рецепт, применяемый к бедным всеми государствами. А мы забыли об этом, будучи увлечены какой-то странной идеологией либеральных реформ, созиданием рынка, который, якобы, приведет всех к новой прекрасной жизни. Но рынок, в первую очередь, ведет к расслоению общества. Он работает, будучи основан на расслоении людей, и по-другому работать не может. Он действует на материальных стимулах, на том, что кто-то богатеет, а кто-то беднеет. В любой самой развитой стране с рыночной экономикой всегда есть и бедные, и безработные, но политическая стабильность там сохраняется, ибо государство обеспечивает базисные права и бедным слоям населения, за что получает с их стороны минимальную поддержку.
Надо отметить, вопрос проигрывающих, это не только вопрос бедных. История показывает, что революции далеко не всегда делают бедные. Их делают также устойчиво проигрывающие богатые группы, которые обладают достаточными финансовыми ресурсами, чтобы мобилизовать определенные силы в свою поддержку и перевернуть политическую систему.
Во-вторых, это те, кто “ловит рыбку в мутной воде”, - лица и фирмы, строящие свои доходы именно на ситуации правовой и экономической неопределенности.
Это и наши менеджеры–полусобственники
(самая массовая категория). Например, “красные директора”, которых все хвалили и говорили, что они подняли бы предприятия, если бы им не мешали, что они этого страшно хотели и себя не пожалели бы для достижения этой цели, на самом деле как в прежние годы, так и теперь менее всего заинтересованы в стабильности. Дело в том, что в условиях неопределенности формы собственности менеджеры, естественно, становятся фигурами вне контроля. У собственника нет возможности каким-то образом на них влиять, он - лишь формальный собственник. В результате, в течение последних 10 лет менеджеры, не являясь реальными собственниками предприятий, просто расхитили их. Им было невыгодно хорошо управлять, им было выгодно тащить все, что плохо (и не очень плохо) лежит, и их поведение совершенно рационально.Это и люди, которые пытаются собирать деньги с населения, используя именно правовую хозяйственную неопределенность. Здесь можно назвать такие классические фигуры, как Дж. Сорос или Б.А. Березовский. Это то же “наперстничество”, но на высоком уровне. Я не говорю, что Сорос или Березовский – плохие люди (известно, что и тот, и другой жертвуют большие суммы на благотворительность), но они - люди нового типа, которые пришли на рынок и делают деньги на неопределенности, поскольку ожидания в этой ситуации непроверяемы.
Например, был такой проект “Народный автомобиль”. Народный автомобиль собирался выпускать концерн “АВВА”. Под этот проект Б.А. Березовский честным образом (по подписке) собирал деньги и собрал порядка 80 млн. $, а нужны были 1,5 млрд. $. Он отчитывался перед акционерами, говорил: “Мы ждем, пока подписка даст результаты, и тогда построим завод - вот выкладки! Народный автомобиль будет стоить всего 1000 $. А пока мы собираем недостающие средства, мы эти деньги прибыльно вложим, деньгам же не надо лежать без дела”. И вложил. Но он же не виноват, что нужной суммы, в конце концов, собрать так и не удалось!
Тактика Березовского ничем не отличается от тактики “наперсточника”. “Наперсточник” тоже играет на том, что создает ожидание, но оно в условиях правовой неопределенности непроверяемо. Люди верят в нечто, а это нечто оказывается непроверяемым, и никто не виноват. Ведь “наперсточник” не гарантирует “лоху”, что тот выиграет, он не подписывает с ним контракт, а просто формирует у него на глазах ситуацию: к “наперсточнику” подходит какой-то мужчина, начинает играть и то проигрывает, то выигрывает у него. Тогда “лох” тоже начинает играть, надеясь выиграть, но проигрывает непрестанно, а обвинить в этом “наперсточника” невозможно. Конечно, этот вид деятельности можно запретить официально, но нельзя запретить всю экономическую деятельность.
В России почти все бизнесмены, и старые, и новые, заинтересованы в неопределенности, ибо на ней они и строят свой бизнес. Они заинтересованы в переделе собственности, а переделом легче всего заниматься, когда условия нестабильны, когда они могут меняться. Но, естественно, наши крупные капиталисты хотят, чтобы их собственный капитал сохранился и не был у них отобран. Ради этого они предприняли некие оптимальные, с их точки зрения, меры - в 1996 г. они сообща финансировали предвыборную кампанию Б.Н. Ельцина и обеспечили его переизбрание. В попытке гарантировать свое будущее они заморозили существующую структуру, сделав вклады в стабильный, однако неэффективный институт. Их поведение - стандартное поведение элиты. Другое дело, что, в силу сложившегося положения дел в нашей экономике, свой бизнес они ведут нечестным образом. Но иначе они тут же разорятся - они просто не могут вести бизнес, не давая взяток, честно конкурируя между собой и пр.
Итак, ситуация нестабильности в России имеет две составляющие:
Казалось бы, человек, имеющий несколько миллионов долларов, должен быть заинтересован в стабильности. Однако у нас открытая страна, и владельцы крупных капиталов могут держать их там, где стабильность есть, а зарабатывать деньги с большими прибылями там, где ее нет, что они и делают. Но этого бы не случилось, не будь у них возможности вывести из России свои капиталы и уехать. Газеты пишут, что с начала Перестройки из страны было вывезено 500 млрд. $. Данная оценка завышена. На самом деле ежегодно из страны вывозится порядка 6 млрд. $, и сейчас вывезенный за границу капитал составляет около 100 млрд. $ (как минимум, 80-90 млрд. $). Он контролируется людьми, проживающими в России, причем, контролируется не обязательно персонально – очень многие российские предприятия считают рациональным держать свои финансовые активы в оффшорной зоне.
Тем не менее, стабильность по-прежнему остается необходимым условием существования любого государства и основным интересом бедных слоев населения. В конце концов, и мы к этому придем, вопрос только, когда и какое место в мире мы будем к тому времени занимать.
Но почему, если все плохо, те, кому стабильность выгодна, ничего не предпринимают? Дело в том, что из-за господствующих между отдельными гражданами огромных трансакционных издержек по информации и ограниченной рациональности издержки коллективных действий граждан очень велики. Для них невозможен рациональный выбор из какого-то набора действий. По этим же причинам отдельные граждане предпочитают не тратить силы на создание наиболее выгодной им стратегии и ее закрепление в качестве доминантной. Они (как и акционеры, голосующие за кого-то в совете директоров) выбирает из некоторого набора стратегий, которые им задаются. Эти политические стратегии и есть коренные основы политического устройства общества. Политические менеджеры (office-holders) предлагают населению определенные стратегии, обещая некоторую последовательность своих действий в будущем. Например, раньше наши политики утверждали, что в таком-то году у нас будет в два раза больше школ (сейчас уже так не говорят, что, кстати, не совсем правильно). При этом для политиков очень важно, чтобы население поверило, что школы реально будут построены и, самое главное, что они могут быть построены (т.е. чтобы население верило в наличие неких ресурсов). Здесь возникает другая проблема - проблема политической или, шире, организационной культуры.
II
. Природа организационной культуры.Проблема организационной культуры – это, в
конечном счете, проблема выбора и наследования стратегий при смене политиков. Имея дело с политическим рынком, с государством, каждый гражданин (избиратель), которому предлагается выбор стратегий, явно не может соотнести затраты и результаты. Он руководствуется при выборе - и в этом фундаментальное отличие политической сферы от сферы бизнеса - скорее доверием к определенным политическим кругам, нежели тем анализом выгод и издержек, который он способен провести на основе доступной ему дешевой информации, кстати, часто нерелевантной.Например, доверие народа к Е.М. Примакову базировалось, Бог знает, на чем. Народ думал: “Человек он такой положительный, полноватый, спокойный, не то, что эти крикуны рыжие. Вроде бы, сам не воровал, поскольку был генерал, а как же там воровать?! Вообще на Брежнева похож, а при Брежневе жизнь была хорошая, спокойная”. На сегодняшний день люди устали от потрясений, они очень хотят хоть какого-то знака наступающей стабильности, и Евгений Максимович стал для них таким знаком – он стал лидером, олицетворяющим спокойствие. Народ успокоился, перестал выходить на улицы несмотря на то, что реально доходы пенсионеров упали ровно вдвое. Случись подобное в премьерство Анатолия Борисовича Чубайса или Сергея Владиленовича Кириенко, на Горбатом мосту сейчас сидели бы и стучали касками не только шахтеры, но и все остальные, вплоть до банкиров. А тут народ спокойно сидел по домам. Почему?
Важную роль здесь играют сигналы (тоже очень интересная проблема). Чтобы в условиях практически полной неопределенности рядовой избиратель смог определить, что вообще государству нужно делать, ему нужны какие-то проверяемые точки отсчета. Такие точки в теории организационной культуры называются фокальными точками (
focal points), и они, конечно, у разных лиц разные.Для одних (однако таковых в нашей стране явно немного)
focal points являются макроэкономические показатели. Зная производственный потенциал страны и возможный уровень инвестиций, человек с определенным уровнем теоретической экономической культуры может приблизительно подсчитать возможный при благоприятной ситуации рост ВВП. И он понимает, что, если один политик обещает рост ВВП на 2-3 % в год, а второй – на 20 % в год, то этот второй ему лжет, и голосовать за него он не будет.Для других (это более широкая группа экономически активных людей)
focal point является курс доллара. Надо сказать, что для сельского жителя focal point - не курс доллара, а, например, стабильность рублевой пенсии, которую он получает. Но для горожанина (для той же городской старушки) курс доллара - очень точное измерение, потому что крупные города сильно зависят от импорта.Но все эти рассуждения очень приблизительны, а в конечном счете человек, видимо, будет соотносить стратегию политика только со своим благосостоянием. Насколько предъявляемая политиком стратегия проверяема по благосостоянию не
ex post (когда можно проверить, как реализовал свои обещания любой политик), а ex ante? Гражданин (citizen) принимает свое решение относительно того или иного политического деятеля (партии) на основе системы сигналов, как то:
Previos record.
Это предшествующие достижения политика. Заметим, что харизма не имеет отношения к обсуждаемой проблеме, ибо мы рассматриваем эту проблему с точки зрения микроэкономики, а не социологии.Обещания
versus интересы. Здесь важно совпадение или несовпадение зон интересов политика и его избирателя. Чаще всего, люди будут пытаться рационально соотносить не то, сколько политик обещает, а сколько он о чем говорит. Такой сигнал (или индикатор) тоже вполне работает. Скажем, если мы - крестьяне, а выступающий перед нами кандидат о селе в своей программе ничего не сказал, мы за него голосовать не будем. Нам ясно, что он о нас вообще не думает. А другой кандидат долго говорил нам именно о наших проблемах. Нам кажется, что он о нас думает, и мы за него проголосуем. Для нас это показатель его вектора интересов. Мы убедились в совпадении нашей и его зоны интересов.Традиция. Люди могут голосовать, и следуя традиции. Кстати, кто-то из наших сограждан пойдет голосовать, кто-то – нет, а это тоже выбор. Но принявший участие в выборах, как правило, будет голосовать за некоего кандидата не потому, что тот обладает определенными личностными характеристиками, а потому, что тот придерживается определенной политической ориентации, которой придерживается (так уж у него сложилось) и сам избиратель.
Таким образом, кто-то традиционно проголосует за коммунистов, кто-то - за либералов, а кто-то будет руководствоваться не традицией, а другими сигналами -скажем, тем, насколько солидно выглядит данный кандидат (что, кстати, сильно зависит от ретушера), но, если иных сигналов нет, то и этот сойдет.
Человек сначала будет ориентироваться на проверяемые вещи, что возможно для него в полном объеме лишь на местных выборах.
Ex ante он будет знать, что данный кандидат ушел от жены и алиментов не платит, а ex post он будет знать, что избранный им политик пообещал дорогу отремонтировать и больницу построить и сдержал свое обещание. Наглядный уровень демократии – это самый низший муниципальный уровень. На этом уровне кандидат для избирателей проверяем, что способствует формированию рационального демократического сознания граждан. Однако в нашей стране данного уровня нет. Заметим, что Лужков пытается внедрить некие территориальные общины. Идея сама по себе хорошая, но он им не дал пока почти никаких прав.На следующем, более высоком уровне граждане выбирают мэра или губернатора, и тут их конкретные интересы и конкретные
focal points замещаются некими абстракциями, системой сигналов. На этом уровне они не могут измерить будущую эффективность той или иной партии, того или иного кандидата, в силу чего осуществляют свой выбор by proxy (основываясь на доверии к чему-то). Каким образом формируется это доверие? Здесь мы подходим к проблеме культуры.Теория культуры в экономической науке
сформировалась достаточно поздно - основополагающие статьи были опубликованы в последнем десятилетии. Главной фигурой в теории культуры является автор крупнейшего компендиума по микроэкономике Дэвид Крепс (David Kreps), выпустивший книгу “Корпоративная культура экономической теории” (1990). Параллельно с ним несколько статей по этому поводу опубликовал в 1990 г. Дуглас Норт, а Барри Р. Вайнгаст (Barry R. Weingast) издал работу “Перспективы рационального выбора в системе разделяемых традиций. Роль суверенитетов” (1994). Терминология этих авторов различна: Крепс говорит о корпоративной, или организационной культуре, а Норт, как и Вайнгаст, - о некой привычке, традиции. Но сама по себе теоретическая модель традиций такова:
Рассмотрим простой пример. У нас есть Уголовный кодекс (УК) и Правила дорожного движения (ПДД). Гр. Петров лишь по неосторожности, без всякого злого умысла задавил гр. Иванова. Гр. Петров - крупный эффективный работник, он стоит 1000 $. Суд приговаривает его к трем годам заключения в колонии общего режима, где он вместо того, чтобы проектировать электронные микросхемы, работает на свиноферме. В результате, не только компания, в которой трудился гр. Петров, но и общество в целом теряют оттого, что он три года не работает по специальности. Локальный оптимум не достигается. Тем не менее, гр. Петров правильно наказан, и общество, его наказавшее, не принимает во внимание, что было бы выгоднее выпустить его на свободу
и дать возможность работать по специальности, потому что оно заинтересовано в сохранении реляционных отношений, называемых УК и ПДД, самих по себе как ценности. А может оно их сохранить только через формирование причастности к ним всех людей без исключения, когда каждый будет уверен, что, если уж Петрова посадили, то его в сходной ситуации точно посадят. Ценностью становится сохранение самого института даже в условиях, когда его применение явно неоптимально, - в этом смысл традиции.Зона действия традиции будет простираться до того момента, пока ее носители согласны ее придерживаться. Т.е. любая традиция, включая правовую, добровольна. Вышеупомянутого гр. Петрова, конечно, жалко. Но недавняя история с сыном высокопоставленного чиновника прокуратуры (когда тот на своем “Джипе” задавил некоего человека, а потом оказалось, что у него этот “Джип” угнали и совершили на нем наезд) показывает, до какой степени в нашем государстве реализуется правовая традиция. Наше общество не готово ее применять ко всем своим гражданам без каких бы то ни было исключений. У нас нет ориентиров, что связано не только с незаинтересованностью в них определенных групп (см. начало данной Лекции) - в конце концов, в ориентирах, ограждающих граждан от наезда автомобиля, заинтересованы все,
даже В.И. Илюхин с В.И. Анпиловым, - но и с отсутствием правовой традиции. А пока у нас господствует право сильного или право влиятельного, эффективность действия всех законов, надзор за соблюдением которых поручен, кстати, нашей прокураторе, примерно одинакова.Таким образом, политическая культура есть некритически наследуемая модель поведения. Человек при этом экономит ресурсы перебора других вариантов развития. Когда-то этот перебор для него реален, когда-то – нет, а традиция формируется, как механизм, позволяющий избегать трансакционных издержек перебора вариантов. Представленные в полном объеме, эти издержки в силу своей масштабности препятствуют всякой экономической активности. Нам не хватает традиций деловой культуры ведения дел, честного исполнения сделок, в т.ч. и устных. Нам не хватает традиций соблюдения права, благодаря чему мы теряем огромные ресурсы, в т.ч. и финансовые.
Например, директор Уралмаша Каха Бендукидзе в свое время взял в управление Иркутск-уголь. Согласно закону, если лицо, взявшее предприятие в управление, хорошо им управляло и поставило это предприятие на ноги, оно потом имеет право его выкупить (у такого лица есть опцион на покупку). Бендукидзе отнесся к Иркутск-углю, как собственник - вложил в него средства и поставил-таки на ноги. Но иркутский губернатор или местный директор Иркутск-угля (что одно и то же), который, естественно, не мешал Бендукидзе реанимировать предприятие, так как это не противоречило его интересам, теперь категорически не хочет отдавать его и препятствуют реализации опциона. Он хочет сам владеть Иркутск-углем.
Бендукидзе не помогает и то, что в совете директоров предприятия его людям принадлежит большинство голосов. У губернатора есть самые разные возможности повлиять на ситуацию, полномочий ему хватает с избытком. Скажем, он может платить зарплату судье, а может не платить; может дать квартиру судье или его свояченице, а может не дать; может послать милиционера исполнять решение суда, а может не послать (последнее наиболее реально). На сегодняшний день ситуация такова: губернаторским решением уже дважды запрещалось проведение собрания акционеров, а директор Иркутск-угля организовал забастовку работников против своих собственников, которую поддержала администрация Иркутской области.
Как, с учетом наших условий, должен был поступать тот же Бендукидзе, чтобы не попасть в подобную ситуацию? Очевидно, он должен был вкладывать средства не в Иркутск-уголь, а лететь в Иркутск к губернатору области или, на худой конец, к председателю Законодательного собрания, вести их предвыборную кампанию и брать с них долговые расписки, как делают нормальные, уважающие себя олигархи, политические проплаты которых составляют 2-3 млрд. $. Эти альтернативные инвестиции, соразмерные нынешнему годовому бюджету России - 20 млрд. $, есть следствие выбора, который олигархи сделали, рационально перебрав варианты. В нашей стране прежде, чем купить какое-то предприятие, человек вынужден не только посмотреть состав его активов, но и лететь знакомиться (на уровне распития водки) с местным губернатором и его окружением, а еще с главой районной администрации, а еще с районным прокурором и т.д. Т.е. потенциальному владельцу предприятия нужно перебрать слишком много вариантов. Поэтому у нас и не развивается промышленность.
Проблема России в том, что у нас не только нет правовой традиции, у нас есть традиция пренебрежения к закону, постоянного неисполнения закона, которая и формирует столь безысходное состояние нашей экономики. Иностранные инвесторы не идут к нам именно в силу того, что их “кидают” с завидной регулярностью, так как у нас нет механизма гарантий прав собственности, у нас нет стабильных прав собственности.
Вернемся к нашей модели. Эта воспроизводимая модель контрактных отношений – пучок контрактов. Она включает определенные
focal points, а именно: цели и средства достижения этих целей, множества отношений, или наборы отношений. В организации набора отношений человек не осуществляет оптимизацию. Он сделал это заранее, а часто за него это сделали другие (родители и пр.).Культура обычно включает в себя механизм самоподдержания. До определенного момента агенты могут работать в рамках системы без внешнего принуждения, что обеспечивает снижение трансакционных издержек не только по информации, но и по
enforcement (по принуждению к исполнению обязанностей). Если же человек не следует традиции, это ведет к резкому росту в обществе трансакционных издержек по правам собственности и по enforcement. Но для кого растут трансакционные издержки - для человека, соблюдающего традиции, или человека, их не соблюдающего?Человек, соблюдающий традиции, предсказуем (это и создает основу стабильности). Человек, не соблюдающий традиции, непредсказуем. Он может выиграть в однократной игре с партнерами, соблюдающими традиции, но в повторяющейся игре с партнерами, которые следуют традиции, он проигрывает, ибо его просто не возьмут в игру. Правда, он может выиграть и в многократной игре, если будет постоянно менять соблюдающих традиции партнеров, а информационный сигнал о том, что он действует не по правилам, будет запаздывать. Примером этой ситуации могут служить русские в европейском бизнесе. На Западе люди привыкли, что все ведут дела честно, и им сложно осознать, что партнер может обманывать. Поэтому русский жуликоватый бизнесмен, которого выгнали из одного района за то, что он разбавлял бензин, может сделать то же самое в другом районе, там не сразу догадаются.
Важна также проблема количества оппортунистов. Оппортунист будет выигрывать, пока у него не появится много последователей. Он должен быть уверен, что его партнеры предсказуемы, и ему на разграбление достанется максимальный кусок пирога. Чем больше оппортунистов, тем ниже информационная прозрачность (нет уверенности, что имеешь дело с нормальным партнером, а не с таким же оппортунистом, как ты сам) и доля прибыли
, которая достается каждому из них.Традиция эффективна, но ее эффективность не абсолютна, она носит локальный характер, благодаря чему образуются зоны неэффективности. В этих пустотах оппортунист может действовать оптимальным для себя образом (например, превышая скорость на пустынной дороге).
Если единичное оппортунистическое поведение становится массовым, то здесь возможны три варианта развития событий:
Политические традиции и культура специфичны в отношении:
III
.Типы фильтров в селекции политических стратегий.И в демократическом, и даже в тоталитарном государстве общество должно выбирать политическую стратегию, ставить некоторые фильтры, ограничивающую политику. Для предприятий в рыночной экономике таким фильтром является рыночная конкуренция, а какие фильтры существуют на политическом рынке?
Экономическая конкуренция происходит в условиях и на базе гарантированных прав собственности, добровольности и возмездности обмена. В случае же политической конкуренции права собственности не установлены, и идет процесс их формирования. Возмездность тоже отсутствует в отношениях на политическом рынке. В рыночных отношениях есть не только права, но и обязанности (
liabilities). При политической конкуренции нет механизма наказания для избирателя, неразумно проголосовавшего на выборах, поэтому голосование часто безответственно, в результате чего возникает стихийная зона неопределенности. Когда человек продает корову, он несет за это ответственность, так как оттого, насколько удачно он ее продаст, зависит, сколько денег он получит и, следовательно, сможет потратить на потребление или сбережение. На выборах человек ничего не получает. Выборы - это аукцион без обязательств первичных владельцев. Выборный процесс, по своей сути, ближе к игре, поэтому зачастую одни бездумно выдвигают политические цели, а другие их также бездумно поддерживают.Правовыми механизмами ограничения политиков раньше были разные избирательные цензы. Напрмер, в мире многие века действовал имущественный ценз. В соответствии с этим цензом, к голосованию допускались лишь те члены общества, которым было, что терять. Такие люди чувствуют большую ответственность и не принимают бездумных решений, они осторожнее в выборе кандидата, которого намерены поддержать. Теперь ценз отменили. Для стран Запада это закономерно: там нет людей без имущества, но даже людям, у которых это имущество невелико, все равно жалко его терять, поэтому их рациональность в принятии политических решений резко возрастает. Однако в
странах третьего мира и в России имущественного ценза тоже нет, а вот люди, ничего не имеющие, есть. Этим людям нечего терять, поэтому они могут напиться и пойти голосовать за В.В. Жириновского лишь потому, что им понравилось, что он такой кудрявый. Они совершенно безответственны в выборе решений.IV
. Демократия: встроенные стабилизаторы.Демократия не обеспечивает эффективности политического процесса, но она достаточно успешно существует (явно успешней, чем диктатура) за счет, как минимум, четырех встроенных в нее стабилизаторов.
Первый стабилизатор - базисная частная собственность. Люди, которые имеют частную собственность, боятся за нее, включают право на свободу частной собственности, свободу контрактов, свободу информации в те самые
focal points, которые они проверяют в программе любой партии, любого кандидата. Именно поэтому в западных странах с развитой частной собственностью тоталитарные или фашистские группы, пусть даже только намекающие на необходимость ограничить свободу слова, не пользуются никаким влиянием. Единственное исключение - Ле Пен, из которого у нас сделали чуть ли не фашиста. В действительности же, его взгляды близки ко взглядам Ю.М. Лужкова. Ле Пен никогда не позволял себе никаких заявлений ни фашистского, ни, тем более, националистического толка. Он просто, в отличие от Лужкова, не очень умный консерватор.Трагедия России в том, что у нас демократия сформировалась, как институт (как традиция, она еще не сформировалась), без базиса частной собственности. Наша демократия афинского типа: Афины представляли собой большую общину, богатые члены которой должны были содержать бедных, и т.д. И хотя у нас, разумеется, демократия, а не охлократия (власть толпы выродилась, всем уже лень ходить на митинги), чтобы понять, какова она, достаточно посмотреть на Государственную Думу.
Второй стабилизатор – рынок политических элит. Существуют не только экономические, но и политические права собственности - право, закрепленное традицией, осуществлять власть, быть среди
office-holders. Те же КПРФ, НДР или “Яблоко” представляют собой организации политических элит в виде партий. Партия – это некий институт, оформляющий политическую элиту. Но политическая элита может быть оформлена и по территориальному признаку, без всякой партии. Для России более характерно сложение такой элиты вокруг губернатора.Политические элиты осуществляют власть и очень дорожат своими политическими правами собственности. Они категорически не хотят ими поступиться (что могло бы произойти, соверши они необдуманный выбор), поэтому стараются не раскачивать ситуацию беспредельно. Они обладают огромным стабилизирующим потенциалом. У них есть не только права, у них есть ответственность, и они будут договариваться между собой, чтобы не допускать безумных решений.
Нежелание элит терять место в политическом процессе связано не только и не столько с увлеченностью политической игрой. Это место связано для них с совершенно реальными благами. Как для владельца капитала определенный его доход связан с неким заводом, куда он вложил свой капитал, так и для члена политической элиты определенный его доход связан с тем местом, которое он занимает. Всем нашим политическим элитам есть, что терять. Потерять может не только В.С.Черномырдин, но даже В.И. Анпилов, у которого тоже есть, наверное, какие-то маргинальные права собственности. И, конечно, потерять может Г.А.Зюганов. Коммунистической партии очень и очень есть, что терять - достаточно посмотреть, на каких замечательных “Ауди” ездят ее лидеры, какие девушки их встречают хлебом-солью при выходе у трапа самолета, и пр., и пр.
Наши “большевики” едва ли сделали много хорошего, сидя в Парламенте. И все же революции они не устроили не только в отношении политического устройства страны, но и в отношении ее экономического устройства. Ведь имея большинство в Парламенте, они вообще могли отменить частную собственность. Тем не менее, они ни разу не потребовали вновь все у всех отнять и поделить. Более того, такой законопроект даже не готовился. Однако в программе КПРФ все эти требования есть, да и в процессе своей предвыборной кампании они говорили об этом же. Дело в том, что иначе они не могут завоевать свой электорат, за них просто не проголосуют. Но будучи частью политической элиты, они не станут предлагать нечто, что взломает весь механизм и их тоже похоронит под обломками, они – не безумцы.
Третий стабилизатор - государственный аппарат, или бюрократия.
Существует два типа организации госаппарата:
1) Смена президента или губернатора приводит к смене всей их администрации вплоть до уровня средних чиновников, причем все назначения производятся по партийному признаку (чаще всего это американский тип организации бюрократии).
2) Победа на выборах какой-либо партии приводит лишь к смене на уровне не ниже кабинета министров, а все остальные бюрократы независимо от того, какие у них министры - правые или левые, остаются на своих местах (наиболее ярко этот тип организации бюрократии представлен в Европе, особенно в Великобритании).
Надо заметить, эффективнее та система, в которой бюрократия относительно независима, что вполне объяснимо. У нас нет никаких оснований считать, что политик работает не на долгосрочную перспективу. Однако придя к власти, он, во-первых, ломает то, что было заведено предшественником, и что его не устраивает; во-вторых, он пытается создать политические институты, которые бы гарантировали его дело, его интересы в условиях, когда он проиграет следующие выборы, и на его место придет политик из противоположного лагеря. Но закрепление политического института возможно лишь при независимой бюрократии, тогда как
, меняя весь бюрократический аппарат, закрепить такой институт нельзя, нельзя обеспечить преемственность. А государство без преемственности жить не может, без преемственности не может быть стабильности. Т.е. относительно независимая бюрократия вносит элемент стабильности. Мы можем говорить, что бюрократия плоха, она берет взятки, преследует собственные интересы, но все это совершенно неважно, ибо сейчас мы рассматриваем государство на уровне абстракции, как гаранта стабильности. Это первое, что требуется от государства всем его гражданам. И эту функцию бюрократия вполне выполняет.Четвертый стабилизатор - группы давлений. Группы давлений существуют в различных формах. Это могут быть:
Все они обеспечивают текущую корректировку стратегий, с точки зрения наиболее сильных, наиболее платежеспособных групп экономических интересов. Степень корректировки зависит не только от платежеспособности групп давления, но и от их возможностей воздействовать самыми разными способами (ведь все имеет свою цену).
Особенность групп давления в том, что они обеспечивают взаимодействие политического и экономического рынков. Иногда они покупают политиков на совершенно определенные деньги при ясной процедуре торга. Так, скажем, было сделано с партией В.В.Жириновского, о чем известно всем участникам нашей политической игры, и где-то это даже честно: есть деньги –
заплатил! Иногда это более сложное взаимодействие. Но в любом случае это означает, что группы интересов, существующие на нашем экономическом рынке, корректируют действия политиков в нужном им направлении. И если у них достаточно средств, чтобы проплатить депутатам Государственной Думы, они могут не сомневаться в успехе. Выигрывает тот, кто больше заплатит, но это же и означает, что выигрывает наиболее трудоспособный, прибыльный, финансово-эффективный проект, что, в общем, неплохо.